Афганистан. Подлинная история страны-легенды - [20]

Несмотря на помпезный титул, Ахмад-шах на самом деле не был королем, султаном или падишахом. Он являлся верховным вождем разрозненных и вечно конфликтующих племен, которые вынужденно сплотились перед лицом грядущей опасности. Все понимали, что альянс будет временным. Летом и осенью 1747 г. пуштуны ждали атаки персов с запада и османов – с севера. Предполагалось, что, как только градус напряжения снизится, союз опять распадется на племена, племена развалятся на кланы, а кланы – на большие семьи, основную единицу пуштунского общества. Через 30 лет Джордж Вашингтон назовет «Статьи конфедерации»[48] «веревкой из песка», которая лишь создавала иллюзию единства североамериканских штатов. В Афганистане роль такой «веревки» играл сам Ахмад-шах – и субъекты пуштунской конфедерации имели еще меньше общего друг с другом, чем их заокеанские аналоги.

По сути, Ахмад-шах Дуррани возглавил народ, состоящий из больших семей, где каждый взрослый мужчина мнил себя государем. Традиции определяли место человека в социальной иерархии: мужчины стояли выше женщин, старики – выше молодых, а дети выдающихся родителей – выше детей родителей заурядных. Но должности и соответствующие им полномочия устанавливались в зависимости от личных качеств. Лидер появлялся в тот момент, когда другие люди ему подчинялись. Уважение можно было заслужить благодаря мастерству, с которым пуштуны вели семейную и клановую политику, – и в этой игре не существовало четких правил. Хорошая родословная, красноречие, любезность, наличие союзников, брачные связи – все это играло какую-то роль, но не определяло статус человека полностью. Любая форма власти всегда была открыта для вызовов – и власть нередко теряли вследствие необдуманных действий, глупых шуток, оскорблений, нанесенных в пылу ссоры, и прочих социальных ошибок. Одни и те же поведенческие шаблоны распространялись на все семьи, кланы и племена; они повторялись снова и снова на всех уровнях общества – и переплетались со сложной динамикой личных отношений, невидимой и непонятной для чужаков.

Царственный статус Ахмад-шаха обсуждался и подвергался сомнению даже после коронации. Монарх не мог в полной мере командовать не только старшими, но и своими ровесниками (иначе это подорвало бы его авторитет). Фактически правителя наделили властью последователи, связанные с ним взаимными обязательствами. Такие обязательства никогда не исчислялись в денежном эквиваленте – они имели характер не «услуги за услугу», а «крови за кровь». Природа афганской власти лежит не в рыночной, но в семейной плоскости. Это ключевой момент, который так и не осознали иностранцы, веками пытавшиеся управлять Афганистаном через своих доверенных местных «лидеров». Они ошибочно полагали, что надо официально объявить человека лидером, – и он сразу же им станет.

Для того чтобы стать настоящим повелителем и объединить народ под своей властью, Ахмад-шаху потребовалась «маленькая победоносная война». Его предшественник Надир-шах разгромил индийскую армию – и дурранийский монарх решил сделать то же самое. Индийцы преимущественно исповедовали индуизм и поклонялись идолам. Пуштуны, напротив, были мусульманами и верили, что уничтожение идолов есть благое дело во славу Аллаха. Чем больше статуй индуистских богов сносил Ахмад-шах, тем больший авторитет он приобретал среди афганцев. Кроме того, идолов зачастую отливали из золота и инкрустировали драгоценными камнями, а индийские храмы были богато украшены. Иными словами, поход сулил Ахмад-шаху баснословные сокровища, которые позволили бы ему помочь афганцам и таким образом увеличить число своих соратников – а заодно и пробудить у них чувство долга и мотивировать на верную службу. Война не только расширила бы границы Дурранийской империи, но и укрепила бы власть Ахмад-шаха в тех землях, которыми он уже правил.

На политической сцене не было игроков, способных помешать Ахмад-шаху Дуррани. Империя Великих Моголов переживала упадок, ее сотрясали внутренние раздоры. Персидские города лежали в руинах после столетий войн – и в дальнейшем не сумели восстановиться. Например, неоднократно разрушенный Исфахан так и не достиг прежнего размера и важности. Средняя Азия угасла. Древние наземные маршруты Великого шелкового пути заносило песком. Караванную торговлю вытеснила морская торговля в Индийском океане, которой занимались европейцы, американцы и арабы. Огнестрельное оружие свело на нет мобильность и прочие тысячелетние преимущества кочевников. Единственным значимым государством в мусульманском мире являлась Османская империя – однако она находилась далеко от Афганистана. Великобритания и Россия – которые в конечном итоге заполнят вакуум власти в Южной Азии – только закладывали фундамент для своих будущих региональных завоеваний.

Главная задача Ахмад-шаха Дуррани заключалась в том, чтобы покорить территории за пределами Кандагара. В 1747 г. он отбил Газни у гильзаев и Кабул – у кызылбашей. Затем, обратив взор на восток, Ахмад атаковал Пешавар – ворота некогда процветающей державы Бабуридов. Несмотря на поражение от пенджабского губернатора Мир Манну (1748), дурранийский монарх в 1750 г. отобрал у могольского правителя Ахмада Шаха Бахадура Синд и Гуджарат, а в 1752 г. – еще и Кашмир. Таким образом, Ахмад-шаху удалось собрать под своими знаменами всех пуштунов – и пуштунское национальное самосознание начало развиваться именно под его властью.