Афганистан и английский ультиматум - [9]

Все дипломатические сношения старо-режимной России с Афганистаном являлись не самодовлеющей целью, не серьезным желанием сближения и дружбы, а только временным средством шантажа для извлечения тех или иных выгод от империализма Британии.

По случайному совпадению, вскоре после отъезда русской миссии из Афганистана, положившийся на нее, как на каменную гору, Шир-Али-хан внезапно умер. Управление государством перешло в руки его сына — Якуб-хана.

Англичанам удалось получить все наиболее важные стратегические проходы, ведущие в Афганистан. Афганское правительство утрачивало право ведения какой бы то ни было внешней политики: впредь все международные сношения должны были вестись исключительно через правительство Англии.

Послуживший непосредственным поводом к вооруженному конфликту вопрос об английском резиденте в Кабуле разрешался в положительном смысле в пользу англичан. Эмиру была положена субсидия в 60 тысяч фунтов стерлингов в год.

Эти условия фактически означали полное порабощение Афганистана, превращение его в бесправного вассала великобританского империализма.

Английский империализм, самодовольно ликовал по случаю кажущейся победы. «Афганцы будут любить и уважать нас еще больше за разгром Шир-Али-хана», оптимистически говорили англичане.

Но английский ставленник Якуб-хан вообще был непопулярен, подозревался в измене, и предательский договор окончательно переполнил чашу терпения афганского народа. Еще 2 сентября английский резидент Луи Каваньяри отправил своему правительству последнюю телеграмму, кратко сообщавшую: «Все хорошо», а 3 сентября он вместе с членами своего посольства и со всем конвоем был уничтожен восставшим против национального унижения афганским народом.

Продавшийся англичанам Якуб-хан был свергнут и бежал в Индию.

Военные действия возобновились с еще большим ожесточением с обоих сторон.

Командующий английскими войсками отсиживался со своими войсками в Кабуле. В течение целых десяти дней, с 14 по 24 декабря, его связь с Индией была совершенно прервана афганцами. Наконец, он был вынужден покинуть Кабул и отступил в Ширпур, где подвергся осаде стотысячной армии, навербованной среди пограничных племен. Только весной к нему прибыла помощь из Кандагара.

Затянувшаяся война с переменным успехом дорого обходилась англичанам и совсем не входила в расчеты вице-короля, представлявшего себе поход в Афганистан на манер веселой военной прогулки.

Под влиянием тяжелых зимних поражений, весной 1880 года его заметно стали одолевать пацифистские настроения, пришедшие на смену еще недавней бравурной воинственности.

В марте 1880 г. в Кабул был послан новый английский представитель с военными и дипломатическими поручениями. Между прочим ему было приказано держать постоянную связь с командующим войсками Робертсом.

«Я не вижу причин, — писал ему 16 февраля 1880 г. вице-король, — почему бы вам не следовало тотчас по прибытии в Кабул заняться подготовлением нашего ухода из этой мышеловки».

В том же духе доносил индийский вице-король Литтон своему лондонскому начальству: «Единственной целью всех военных операций, которые я сам санкционировал для весны, является облегчение возможно более ранней эвакуации страны».

Наткнувшись на сильный встречный удар, английский империализм потерял охоту к рискованным военным авантюрам и стал бить отбой.

Однако война все еще продолжалась, и для действительного ее прекращения абсолютно ничего не было сделано.

В апреле 1880 года в Лондоне пало консервативное министерство. На смену ему пришел кабинет старого парламентского пройдохи Гладстона.

Но война с Афганистаном продолжалась по-прежнему.

27 июля английская бригада была разбита афганцами вблизи Кандагара. Но англичане взяли реванш, предприняв из Кабула беспощадную карательную экспедицию с 10.000 английских солдат. В битве при Кандагаре 1 сентября 1880 года афганская армия была почти совершенно уничтожена.

Около этого времени на северной границе Афганистана вдруг неожиданно объявился Абдур Рахман-хан.

Он был сыном Афзал-хана, занимавшего афганский трон в течение 17 месяцев в 1866-67 году. В продолжение долгих лет он пользовался убежищем в России, а в момент войны был нерасчетливо выпущен царским правительством в Афганистан. Учтя положение, он тотчас забыл русское гостеприимство и сразу поставил свою карту на англичан.

Сперва он был провозглашен в качестве эмира населением северного Афганистана, а вслед за тем, в июле, получил признание лондонского правительства.

Абдур-Рахман был для англичан настоящей находкой.

«Мы нашли в Абдур-Рахмане, — писал вице-король, — барана, застигнутого в чаще».

Признание его, как эмира Афганистана, состоялось на том условии, что он обязался не вступать в политические сношения ни с одной иностранной державой, кроме Британии; в свою очередь, английское правительство обещало ему помощь в случае ничем не вызванного нападения со стороны любого государства. Эта статья договора прямо и недвусмысленно была направлена против России. Округа Пишина и Сиби отошли к англичанам.

Разумеется, достижение исключительно благоприятных условий, обеспечивавших полное английское господство в Афганистане, делало совершенно излишним требование о допуске британского резидента в Кабул.