Аферисты - Славные времена - [29]

А калорифер продолжал гудеть.

В принципе, Альфред Викторович был большим любителем сауны плюс в компания с дамами. Возле озера. Или - бассейна. С пивом. Потом - при шампанском. В заключение - общие танцы при обнаженном виде в призрачном лунном свете. Если каменка прогревает сауну до 90-100 градусов, это уже немножко жарко, но бодрит и проносит много пользы для восстановления сил организма. Если набегает 110-120 градусов при сухом воздухе, то становится достаточно тяжело, но все ещё полезно. 130 градусов - предел, о котором Альфреду Викторовичу приходилось слышать, но самому - не принимать. При таком режиме уже трещать волосы и ногти на пальцах раскаляются так, что могут будто бы и расплавиться.

По прикидкам Альфреда Викторовича температура в этой сауне к моменту, когда смолк гул калорифера, достигла 150 градусов, если не больше. Вся публика в сауне неминуемо должна была уже очень хорошо протомится, словно телятника или гусятина в печи духовки. Но двери не открывали - устроители давали время халявщикам продумать свой скверный стиль жизни. По общему молчанию, сопровождаемому лишь слабыми стонами, можно было понять, что халявный народ обессилел настолько, что ни к какому возмущению был непригоден.

Альфред Викторович держался мужественно, силы ему придавали мысли о том, что месть с его стороны устроителям пытки - неизбежна. Такие вещи пан Комаровский никому не мог спустить и, чтобы не потерять злости, он представлял себе, как будет выламывать ребра из тела обидчика или вываривать своего врага в котле с кипящим маслом и приговаривать при этом: "Помнишь, урод, ту сауну на поминках Феди?!"

Но несуразность мечты о мести заключалась в том, что лица своего врага Альфред Викторович и представить себе не мог! За что и кто поместил его, Комаровского, в эту гнусную компанию и подверг незаслуженным пыткам он понятия не имел, вот что обидно! Ведь этот убогий Котяра - всего лишь навсего холуй, исполнитель чужой воли! "Черный список" наказуемых составлял другой человек! А убогий Котяра не достоин проварки в кипящем масле, с него достаточно утопления в жиже сортирной ямы.

- Фашисты! Гестапо! Я вашу маму зарежу! - раздался в сауне истошный крик и по характерным интонациям Комаровский определил, что возмущение выражает южный человек Меламед. - Я вашему папе кишки на уши намотаю!

Но и у него, Меламеда, вроде бы привычному к жаркому солнцу Юга, на длительное возмущение сил не хватило - задохнулся и смолк.

Температура становилась непереносимой - видимо жар оседал с потолка.

Чьей-то сиплый голос произнес.

- За что, суки? Я же не халявщик... Я всегда по честному...

- Умираю, господа, умираю...Доктора позовите, умираю.

Судя по тому, как Воронцов прохрипел эту последнюю фразу, дела его обстоятельно действительно на полном и трагическом серьезе.

Альфред Викторович сориентировался в темноте, прикидывая, где должны быть двери, привстал, подполз к ним и ударил пяткой в стену, закричав.

- У нас один уже не дышит!

Ему никто не ответил, а гимнастика в раскаленном воздухе вышибла из Альфреда Викторовича весь дух. Он растянулся на полу, чувствуя, что если и не умирает, то через несколько секунд сознание потеряет наверняка.

Широкая дверь (обратная той, сквозь которую всех втолкнули в сауну) распахнулась рывком, яркий свет брызнул во тьму сауны, блеснула вода небольшого бассейна и Котяра заржал.

- Шпана! Всего-то восемь минут и девяносто пять градусов вам накачали! Кто желает - ополоснитесь!

Открылась и вторая дверь - в предбанник, но Альфред Викторович на коленках доскакал до бассейна и обвалился в него с головой.

Когда вынырнул и перевел дух, до обнаружил, что палач с мордой сытого кота ещё продолжает вещать у края бассейна.

- Значит так, босяки и оборванцы. Мы все-таки люди православные. Приведете себя в порядок и, если ещё есть желание, - к столу! В спортзал! Жрите-пейте от пуза! Но в дом не таскаться, к вдове - не приставать! Ничего не кляньчить на память, не выпрашивать, ясно вам?! Сел к столу и надирайся, пока не свалишься или домой не увалишь. Скромно себя ведите! Ясно вам, шакалам?!

Вот теперь, осмыслил Альфред Викторович - все, действительно, ясно. Попросту некие заинтересованные люди провели привентивные меры, оберегая имущество неопытной молодой вдовы от нападение на него алчных коршунов в лице того же Воронцова, возмечтавшего иметь общие дела с фирмой Чуракова.

Кто-то по примеру Альфреда Викторовича плюхнулся в бассейн, кто-то выполз в предбанник, а Воронцов как лежал одетый на полу, так и остался лежать неподвижно и тихо. Даже обычного астматического дыхания у него не наблюдалось.

Но оказалось, что Котяра к этому был подготовлен - двое молодцов подняли тело владельца автосалона и куда-то унесли.

Из бассейна Альфред Викторович прошел в душ, ополоснулся, нашел свою одежду и в предбаннике тщательно восстановил свой прежний элегантный вид, который, если верить отражению в громадном зеркале, от проведенной экзекуции не пострадал, а стал и того привлекательней - свежей и импозантней. Сорок три года, юноше, и - ни днем больше!

Котяра взглянул на него с изумлением.