Аферисты (Мутное дело) - [17]

Сорокин поднял одну бровь и очень внимательно посмотрел на Гурова, а потом и на Крячко с Маштаковым.

– Та-а-к! – сказал он затем зычно. – Только этого мне еще не хватало! А можно без экивоков, товарищ полковник? Кто-то из наших натворил что-то? Вы уж выкладывайте сразу…

– Не лезь поперек батьки в пекло, Сорокин! – строго прикрикнул на него Маштаков. – Тебе вопрос задали – отвечай! Человек из центра, можно сказать, по особому поручению, а ты тут концерты разыгрываешь!

– Да ничего я не разыгрываю! – с досадой сказал Сорокин. – У меня экспедиция на Памир срывается! Спонсоры подвели, и вообще… А тут еще эти шины! А на вопрос я так отвечу, товарищ полковник, – всякое в жизни случается, может, такие шины кто-то сам надыбал, но, вернее всего, без нас тут не обошлось. Так что давайте, выкладывайте, бейте прямо в темечко! Что там мои натворили?

– Какой-то вы нервный для экстремала, Олег Иванович! – сочувственно сказал Гуров. – Я вот, например, ни сном, ни духом – ваши натворили или не ваши… Я ведь вас только насчет резины спросил. Сами же говорите, мог кто-то и по своей инициативе машину обуть.

– Мог, – успокаиваясь, сказал Сорокин. – Но вряд ли. Вы все-таки открыли бы карты. Я человек занятой, конкретный. Экстремалы – это которые с вышек сигают, а у нас точный расчет и техническое обеспечение.

– Ну раз так, придется с вами начистоту, – шутливо сказал Гуров. – Вы, наверное, слышали про убийство в районе «Тихой гавани»?

– Еще бы! – сказал Сорокин. – Так вы из-за этого приехали? Тогда все понятно.

– Правда? А мы вот еще многого не можем понять. Но есть соображения, что с места преступления бандиты уехали через лес на машине. А чтобы не завязнуть, поставили специальные колеса.

– Да, местность там сильно пересеченная, – согласился Сорокин. – Но при желании продраться можно. Даже очень свободно. Даже в дождливую погоду.

– Ну вот кто-то и продрался, – сказал Гуров. – Но один из бандитов был убит. Его тело находится в городском морге. До сих пор не опознано. Не откажете нам в любезности на него взглянуть? Вдруг вам известен этот человек?

– Ну что, это серьезный вопрос, – заключил Сорокин. – С моей стороны было бы неумно отказываться. Прямо сейчас поедем?

Гуров посмотрел на Маштакова.

– Мы сумеем сейчас попасть в морг, Дмитрий Семенович?

– Пожалуй, – ответил Маштаков, глядя на часы. – Только нужно предварительно позвонить. У вас здесь есть телефон?

– У нас есть телефон, – с гримасой отвращения сказал Сорокин. – Но он временно отключен за неуплату. Мобильник у меня тоже не оплачен…

– Возьмите мой, – сказал Гуров, передавая Маштакову телефонную трубку.

– Пока вы будете договариваться, я предупрежу ребят, – заявил Сорокин, грудой сваливая бумаги со своего стола в ящик. – Хватит с меня на сегодня этого экстрима!

Гуров вышел вслед за ним во двор. Сорокин замахал руками и зычно крикнул:

– Володя! Я ушел! Сегодня уже не вернусь. Закроете тут все, понятно?

Из гаража высунулся кудлатый парень с перемазанным машинным маслом лицом и, вращая глазами, прокричал в ответ:

– Уходишь, Иваныч? А нам еще париться часа четыре, не меньше! Ты по сальникам когда нам что-нибудь скажешь?

– Когда рак на горе свистнет! – сердито ответил Сорокин и погрозил кулаком. – Дверь заприте, не забудьте! Ключи на гвоздике.

Появился Маштаков в компании Крячко и сказал:

– Эксперт на месте, можно ехать.

До морга доехали быстро. Судебный медик, грузный, усталый человек с усами, как у Буденного, провел их в холодное помещение, где хранились трупы. Санитар в кожаном фартуке прикатил откуда-то носилки, накрытые сероватой простыней.

– Нервных, надеюсь, здесь нема? – мрачно спросил доктор. – А то выглядит он, прямо скажу, впечатляюще. У некоторых от такого зрелища срыв бывает. Душевный.

– У нас, доктор, даже похмелья не бывает, – успокоил его Крячко. – Мы тут все стойкие, как оловянные солдатики. Так что о душе нашей не беспокойтесь.

– Мое дело предупредить, – равнодушно сказал врач, откидывая покрывало с лица покойника.

Гуров и Крячко уже знали, что им предстоит увидеть. Но Сорокин не был готов и невольно содрогнулся.

– Ого! – сказал он с чувством. – Кто это так его?

– Кто его – уже не имеет значения, – сказал Гуров. – Сейчас важно понять – кто он такой.

Сорокин почесал в затылке и, болезненно морща лоб, заставил себя еще раз взглянуть на мертвое тело. Зрелище собой оно действительно представляло малопривлекательное – окоченевшее, желтое, с грубыми следами вскрытия, а то, что осталось от лица покойника, невозможно было описать никакими словами.

Сорокин рассматривал труп довольно долго – минуты две, – хмурился и чесал в затылке. А потом неожиданно сказал с оттенком удивления в голосе:

– А ведь, пожалуй, я действительно знаю этого человека! Боюсь ошибиться – все-таки когда не видишь лица… Но по общему впечатлению… Знаете, этот тип и в самом деле имел к нашему обществу самое прямое отношение. Но мы давно с ним расстались. И, между прочим, по весьма щекотливой причине. Как я уже говорил, мы частенько ездим по стране, да и за кордон иной раз выбираемся. Этот парень к нам попал после армии. Водила – ас! Тут без комментариев. Но надо сказать, что с головой у него было не все в порядке. За рулем он вообще ничего не боялся, а по жизни был нытик и зануда. Перелаялся со всеми ребятами. Вдобавок поймали мы его на самой настоящей уголовщине. Оказалось, что он был кем-то вроде курьера – наркотики, оружие… Мы его поймали, когда он с Кавказа два ствола вез.