Афанасьева, стой! - [5]

Катя умчалась первая. За ней приехал муж. Костик тоже не стал задерживаться. Когда мы остались вдвоем, Паша предложил вызвать такси. На улице было холодно, шёл мелкий противный дождь, и его предложение показалось мне вполне разумным.

Целоваться мы начали ещё в машине. Как-то так само собой получилось, что Паша высадился возле моего дома. Я не возражала. В лифте мы принялись лихорадочно расстёгивать друг у друга пальто. В прихожей побросали одежду на пол. Моего Принца, по всей видимости, это место в качестве полигона для дальнейшего разврата вполне устраивало, но я проявила твёрдость и, наставляя синяки о мебель, которой в тёмной комнате оказалось как-то слишком много, мы плюхнулись на диван.

Не стану вдаваться в подробности того, что происходило дальше. Но это определённо было самым лучшим из всего, что случалось в моей жизни. И дело даже не в физических ощущениях. Эмоции, которые бурлили и выплёскивались криками, безумная, ни с чем несравнимая эйфория… Нет, подобного я никогда ещё не испытывала. Я была ошеломлена произошедшим с моим, казалось бы, хорошо знакомым телом. Принц был нереально крут.

Не прошло и получаса после самого лучшего секса, как Паша засобирался, и это немного уязвило. Честно говоря, я рассчитывала, что он останется до утра. До утра понедельника. Но он торопливо чмокнул меня в губы и исчез.

Утром я с трудом разлепила глаза. Болела голова, и от каждого движения в мозг словно впивалась раскалённая спица. Тело было вялым, настроение на нуле. Шевелиться не хотелось. Странно, я вчера практически не пила. Не буду врать, что бокал вина – моя пятничная норма. Вовсе нет. Просто вчера я строила грандиозные планы по завоеванию Принца. И хотела выглядеть достойно. Так что это точно не похмелье. Может, грипп? С трудом доковыляла до шкафа, где хранилась аптечка, вытащила градусник и таблетку аспирина. Температуры не было. Совсем. Ртутная полоска еле доползла до отметки в 35 градусов. Я практически труп. Нет. Это не грипп. Но аспирин на всякий случай выпила. Может, хоть голова перестанет болеть.

Завалилась на диван и пролежала, созерцая потолок, до тех пор, пока не начало смеркаться. День прошёл совершенно бездарно. Собравшись с силами, я кое-как привела себя в порядок. Заварила чай. Открыла холодильник и тут же захлопнула его. От мыслей о еде замутило. Значит, будем пить чай. Забравшись в кресло с ногами, я долго сидела, бездумно глядя в одну точку и грея руки о кружку.

Погрузившись в подобие анабиоза, не сразу услышала звонок. С кряхтением выбралась из кресла и открыла дверь. На пороге стоял мой Принц. Я даже «привет» не успела сказать, как меня подхватили на руки и так доставили до дивана, на котором я провела весь прошедший день.

Когда Паша уходил, я и не думала возражать. В полусне добрела до двери и закрыла её. Потом упала лицом в подушку.

В воскресенье утром поняла, что умираю. К вечеру, правда, более-менее оклемалась. Однако это состояние длилось ровно до того момента, пока на моём пороге не появился тот, с кем я ещё позавчера планировала встретить старость. Хорошо мне уже не было. Кажется, я даже плакала и просила все прекратить, но мои слабые просьбы остались без внимания.

– Хреново выглядишь, Афанасьева, – жизнерадостно поприветствовал меня Семёнов. – Заболела, что ли?

Едва заметно кивнула. От резких движений голова взрывалась болью, которая затем разливалась по всему телу.

– Афанасьева, стой! – крикнул мне в спину айтишник, пока я плелась к своему рабочему месту. – Да погоди же ты! Может, таблеток каких нужно купить? Ты только скажи, я сгоняю до аптеки.

Я вяло помотала головой и продолжила свой путь. На рабочем столе стоял привычный стакан из Старбакса. Я смахнула его в мусорную корзину, плюхнулась в кресло и тупо уставилась в монитор. Скосила глаза на Пашу. Он с невозмутимым видом что-то строчил на клавиатуре. В мою сторону даже взгляда не бросил. Работает человек, не станем ему мешать.

Вреда от меня в тот день было больше, чем пользы. Катя заметила моё состояние и попыталась выгнать домой. Но мне было лень передвигаться, и я решила, что подремать можно и в рабочем кресле. Надеюсь, памятуя о прошлых заслугах, работодатель простит мне эту халатность. К вечеру странная болезнь снова отступила. Паша не стал меня дожидаться и был, вероятно, уже где-то на полпути к дому. Это даже порадовало. После вчерашнего не хотелось его видеть. Моя любовь прожила ровно одну неделю, не оставив после себя мучительных терзаний и чувства вины. Только лёгкую досаду и сильное отвращение.

Вторник прошёл как в тумане. В среду вернулся аппетит, в четверг я отрабатывала за все три дня вынужденного безделья. Пахала как конь под плугом, наконец-то чувствуя себя нормальным человеком. Слабость ещё давала о себе знать лёгкими головокружениями и онемением в пальцах. В обеденный перерыв я перекусила подаренным когда-то синтетическим круассаном, а после вспомнила о пагубной привычке.

Офисная курилка находилась во дворе здания, которое занимала контора. Я опустилась на одну из скамеек, сделала пару затяжек и поняла, что поспешила с никотиновыми интоксикациями. Но на улице была приятная прохлада, возвращаться на рабочее место не хотелось. Я просто сидела, держа в руках тлеющую сигарету и переваривая всё, что вывалила на меня Катерина. Подруга решила включить начальника и, видя, что я уже вполне здорова, отчитала за пару серьёзных промахов.