Афанасьева, стой! - [16]

Понедельник встретил меня привычной давкой в метро, где всем было плевать, что среди них избранная, и родными просторами опен-спейса. Памятуя о своём новом статусе независимого консультанта Управления (документы, правда, ещё не подписаны, но это бюрократические мелочи), пересиливая себя, повернулась в сторону Павла и выдавила максимально любезную улыбку. Бывший любовник засиял.

– Паш, – промурлыкала я, пытаясь скопировать томные интонации гражданки Мокрой. Судя по тому, как загорелись глаза собеседника, мне это удалось, – может, пообедаем вместе? Я знаю одно милое местечко неподалеку.

– Конечно, Арина. С удовольствием. Я очень хотел поговорить с тобой, но в последнее время ты была не в настроении.

Угу. Можно подумать, ты не догадываешься, почему, пиявка паршивая.

Время до обеда тянулось мучительно медленно. Даже работа не помогала отвлечься. Наконец, в половину первого Павел поднялся с места и ушёл, чтобы вернуться уже облаченным в верхнюю одежду и с моим пальто в руках. Предупредительный парень, жаль, что такой паразит. В прямом смысле этого слова. Он помог мне одеться и под пронзительным взглядом Катерины повёл на выход.

Всё то время, что мы шли по коридорам, ехали в лифте, кружили по переулкам, Павел не выпускал моей руки. Наши пальцы были переплетены, как если бы мы являлись парой. Он и вёл себя словно счастливый влюбленный, словно мы помирились после небольшой размолвки. С одной стороны, мне была приятна такая реакция на меня, с другой – я понимала: вся его обходительность вызвана единственной целью – удержать удобного донора.

В паре кварталов от кафе, куда мы направлялись, нам повстречалась троица обычных с виду парней. Они спросили, как пройти к метро. Пока Павел разъяснял нюансы маршрута, один из парней ненавязчиво оттёр меня в сторонку. Подальше от энергососа. Как-то незаметно в тихом проулке прибавилось народа, исключительно мужского пола. Павла быстро скрутили, заломив ему руки за спину. Нацепили наручники. Он повернул ко мне растерянное лицо и, кажется, догадался о причинах нападения. Попытался вывернуться из захвата, но безуспешно. Преимущество было явно не на его стороне. Он обречённо посмотрел на меня и закричал:

– Арина, ты всё неправильно поняла! Я не хотел причинить тебе вреда, клянусь! Просто не рассчитал сил.

Его потащили в сторону белого фургона. Он отчаянно брыкался, отпинывался от захватчиков и продолжал кричать:

– Дайте мне поговорить с ней! Пожалуйста! Только одну минуту! Вы всё не так поняли! Арина!

Моё имя было последним, что он произнёс. В толпе мужчин появилась фигура Семёнова. Он безжалостно саданул Павла в живот, а затем ударил по свесившейся голове. После чего вампир затих и обмяк в руках державших его людей. Я поморщилась и отвернулась.

Наверное, Павел заслужил такое обращение. Это малая плата за то, что мне пришлось пережить по его вине. Но лицезреть подобную картину своими глазами… Одно дело, наблюдать за работой правоохранительных органов, глядя на экран телевизора, и совсем другое – стать свидетелем задержания в повседневной жизни. Чересчур реалистично. Я не была готова к подобному. Кроме того, не пылала жаждой мести. Всего лишь выполняла задание. Поступок Семёнова, на мой взгляд, был диким и бесчестным. Бить беспомощного человека – низко. Я была о коллеге лучшего мнения. «Когда же ты научишься разбираться в людях, Афанасьева?» – спросила я себя.

Фургон уехал. Улица опустела. На душе было неимоверно гадко.

Я бродила по улицам и переулкам, подставляя лицо мелкому осеннему дождю. Потечёт тушь? Да плевать. Судя по взглядам случайных прохожих, тушь действительно потекла. От дождя ли? От слёз? Какая, собственно, разница? Мне было больно. Так, словно кто-то сжал моё несчастное сердце в руке и принялся натирать на тёрке, превращая его в мелкие кровавые ошмётки. Мне было плохо, очень плохо. И гадко. Словно я предала кого-то. Словно кто-то предал меня.

Кое-как добрела до офисной курилки. Рухнула на лавку, достала пачку сигарет, судорожно затянулась. Щёки были мокрыми. Уже не от дождя. К счастью, коллег поблизости не наблюдалось. Но счастье было недолгим. Рядом со мной села Катя. Прижалась плечом к плечу. Закурила.

– Вы расстались? – спросила она.

Я кивнула.

– По его инициативе?

Снова кивнула. Разве могла я вывалить на неё всё бурлившее сейчас в моей душе? Пусть лучше думает, что Павел меня бросил.

– И где эта сволочь?

– Не знаю, – всхлипнула я. Вышло очень жалостливо. Я знала, где он, и догадывалась, что его ждёт. И мне отчего-то было жаль его.

– Хочешь, я его уволю? Он на испытательном. Так что это не проблема.

Я прислонила голову к её плечу. Всё-таки она настоящий друг. Жаль, Семёнова уволить не может.

– Это лишнее. Думаю, он сам уйдет.

Если жив останется, в чём я сильно сомневаюсь.

– Очень на это надеюсь. Учти, Арина, если он не напишет заявление, то на стол Копытину ляжет моя докладная. Этого говнюка в моем отделе не будет.

– Спасибо!

Катя выудила из своей сумки салфетки и принялась приводить меня в порядок. Стёрла потёки туши на щеках. Но остановить слёзы была не в силах.

– Может, тебе лучше домой?

Помотала головой. Перекладывать на неё свою работу я не собиралась. Профессионал я или кто? Соберись, Афанасьева!