Аэропорт - [12]
Алексея, кстати говоря, в КАП тоже привез Доберман, успев между делом стрельнуть у него пару пачек Marlboro. Журналист не курил, но всегда в командировки (а он снимал по всему миру исключительно войну) возил с собой пару дежурных блоков. Потому что «давай закурим, товарищ, по одной» — и пошло-поехало, все кругом свои...
Когда «чайки» уезжали по окончании выгрузки и загрузки, остающиеся киборги швыряли на поле несколько дымовых шашек и опрометью принимались собирать разбросанные повсюду предметы первой, второй и третьей необходимости.
Выпрыгнув из люка с включенной камерой, не обращая внимания на пальбу со всех сторон, Алексей начал снимать свою очередную войну. Он был в своей тарелке. Он был дома. После смерти Ксюши прежнего дома у него больше не было. Осталась одна война — мать родна. Здесь он снова будто выходил из наркоза. Ловил кайф. И снова жил...
Когда все «мухи», другие гранатометы, цинки с патронами, ящики с гранатами, бутыли с водой, мешки с харчами и рюкзаки новых киборгов были собраны и сложены в более или менее безопасном месте внутри терминала, оказалось, что его рюкзака нет.
Но, к счастью, самое главное — обе камеры, оба объектива, телефон, зарядка, лэптоп — осталось при нем, в нескольких подсумках, которые он везде носил с собой, следуя главной заповеди фотографа: Omnia mea mecum porto.[24]
В КАПе, несмотря на отсутствие радио, телевизора и нормальной связи, все новости, и плохие и хорошие, распространялись моментально, со скоростью пуль и осколков, непрестанно жужжащих вокруг, как назойливые металлические осы.
Главная новость дня: приехал американский фотокорреспондент, а его шмотки уехали назад у Добермана на броне.
— Excuse me, sir,[25] — на очень сносном, возможно, тщательно отрепетированном английском произнес высокий худой боец по имени Игорь. Он подошел к Алексею, когда тот снимал саперов, устанавливающих мины на лестнице, ведущей в подвал. Оттуда иногда просачивались сепары. — I am going into battle right now but you are welcome to use my pad and sleeping bag while I am gone and certainly if I don’t return.[26]
Алексей засмеялся и ответил на чистом русском :
— Все в порядке. Спасибо. Возвращайтесь с победой!
В глазах бойца промелькнуло едва заметное разочарование. Он развернулся и снова пошел воевать. Спустя пару дней, спустя полсотни кружек чая, полтора блока сигарет и с десяток солдатских анекдотов Алексей стал своим среди киборгов. Теперь они, что важно для его работы, почти не обращали на него внимания. Они занимались своим любимым делом, то есть пытались остаться в живых и при этом отправить на тот свет как можно больше орков.
Коллега Алексея, старший иностранный корреспондент Los Angeles Herald Кэтлин Дж. Уотерс, писала статьи о войне в роскошном (по меркам КАПа) киевском отеле. Сослуживцы называли ее за глаза Гарри (но об этом позже). От Алексея не требовалось снимать много портретов крупного плана для ее статей. Два-три — для галереи из десяти — двенадцати фото, для сайта газеты, из которых, как правило, только один портретный снимок мог попасть вместе с двумя-тремя другими в печатный номер.
Американский газетный бизнес переживал нелегкий период. Печатные форматы и заграничные корреспондентские бюро повсеместно сокращались. Времена, когда в газете в дополнение к цветному фото на первой странице выходило еще пять-шесть цветных на внутреннем развороте, безвозвратно канули в Лету.
Не так давно у Алексея состоялся интересный разговор с одним из гуру газетного фотомира, его другом Сашей X., лауреатом двух Пулитцеровских премий. (У самого Алексея была лишь одна — в 2003 году, за фоторепортажи о войне в Ираке.)
— Леш, чего ты портреты не снимаешь? — спросил Саша, время от времени следивший за его публикациями.
— Да как‑то не особенно нужно, не просят...
— А ты снимай на войне больше портретов, хотя бы два кадра на каждого бойца щелкни.
— Зачем?
— Его, не дай Бог, убьют, а у людей будет возможность заглянуть ему в глаза.
— А если я не хочу, чтобы его убили?
— Тогда не снимай. Только его и без тебя убьют...
В Песках, еще в октябре, Алексей снял замечательный портрет пулеметчика Ивана. С забинтованной рукой, с сигаретой в зубах, в каске, съехавшей на одно ухо, на фоне подбитого танка, Иван лежал на россыпи пулеметных гильз и строчил из допотопного пулемета ДШК[27] образца 40-х годов, окутанного пороховым дымом. Капа[28] нервно курил в сторонке.
В западном газетном мире существует устоявшееся клише для определения таких снимков — iconic.[29] Перевести на русский адекватно не получается. Что‑то вроде «эпохального» или «знакового».
Через пару недель вышла статья Кэтлин. Она, как всегда, находилась от Песок дальше, чем от Луны. Портрет Ивана был размещен на первой странице. Но сам Иван за день до этого погиб под минометным обстрелом.
Алексей узнал о смерти Ивана по телефону, от его командира. И повесил на своей страничке в Фейсбуке другое фото Ивана, сообщив о его гибели. Один из откликов явно выделялся на траурном фоне десятков остальных.
«Не ве-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-рю!» — написала молодая жена пулеметчика, мать троих детей из Днепродзержинска. Она узнала о смерти мужа из Фейсбука. Командир ей тогда еще не дозвонился. В этот момент Алексей почувствовал себя ни много ни мало виновником смерти ее мужа.
Сергей Лойко, аккредитованный в Ираке «Новой газетой», стал одним из самых заметных журналистов, описывавших операцию «Шок и трепет». Его багдадские репортажи кроме «Новой газеты» публиковались в «Лос-Анджелес Таймс», звучали в эфире «Эха Москвы», перепечатывались крупнейшими мировыми изданиями.«Новая газета» выдвигает Сергея Лойко на премию Союза журналистов России за 2003 год.
В основе нового романа-триллера известного писателя, автора мирового бестселлера«Аэропорт», лежат реальные события. Главный герой в одиночку расследует обстоятельства гибели его жены и дочерей, летевших в самолете «Боинг», сбитом над Донбассом. Увлекательный сюжет не отпускает внимание читателя до последней страницы.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
В очередной книге издательской серии «Величие души» рассказывается о людях поистине великой души и великого человеческого, нравственного подвига – воинах-дагестанцах, отдавших свои жизни за Отечество и посмертно удостоенных звания Героя Советского Союза. Небольшой объем книг данной серии дал возможность рассказать читателям лишь о некоторых из них.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В центре повести образы двух солдат, двух закадычных друзей — Валерия Климова и Геннадия Карпухина. Не просто складываются их первые армейские шаги. Командиры, товарищи помогают им обрести верную дорогу. Друзья становятся умелыми танкистами. Далее их служба протекает за рубежом родной страны, в Северной группе войск. В книге ярко показана большая дружба советских солдат с воинами братского Войска Польского, с трудящимися ПНР.
В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.
Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896–1957) — представитель древнего аристократического рода, блестящий эрудит и мастер глубоко психологического и животрепещуще поэтического письма.Роман «Гепард», принесший автору посмертную славу, давно занял заметное место среди самых ярких образцов европейской классики. Луи Арагон назвал произведение Лапмпедузы «одним из великих романов всех времен», а знаменитый Лукино Висконти получил за его экранизацию с участием Клаудии Кардинале, Алена Делона и Берта Ланкастера Золотую Пальмовую ветвь Каннского фестиваля.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.