Адъютанты удачи - [3]

– Вот именно, – согласился старик и снова неприятно рассмеялся. – А вот и свободный фиакр!

И в то мгновение, когда он произносил эти слова, на набережной показалось новое лицо – молодая особа женского пола в восхитительном платье нежно-сиреневого оттенка, которое заставило бы учащенно биться сердце любой модницы. Что же касается внешности обладательницы платья, то если бы в 1836 году додумались производить статистические опросы, то восемь из десяти мужчин наверняка признали бы сию особу очаровательной, а оставшиеся двое – просто обворожительной. Тем более загадочным представляется тот факт, что при появлении незнакомки Алексей насупился и поглядел на нее недружелюбно. И даже – да, да, именно так! – со скрытым вызовом.

– Я вижу, вы нашли себе секунданта? – осведомилась молодая особа тоном добродетельной классной дамы, которая только что обнаружила у первой ученицы спрятанный под партой любовный роман.

Алексей вспыхнул. И, сердито ответил, косясь на пожилого господина, ожесточенно торговавшегося с кучером:

– Полина Степановна, прошу вас! Мы уже об этом говорили, и я дал вам понять, что нахожу ваши доводы неубедительными. Тем не менее я дерусь – и точка!

– Даже несмотря на то, что нам известно? Наверняка граф не просто так вызвал вас на дуэль!

Алексей воинственно выпятил подбородок.

– Пусть так, но это ничего не меняет. Вам не о чем волноваться, сударыня. Я только прогуляюсь до Булонского леса, быстро разрешу наши с графом разногласия и вернусь.

Откроем читателю маленькую тайну: дело в том, что Алексей Каверин был бретер и задира ничуть не хуже своего противника, а что касается вспыльчивости, то ее у него хватило бы на дюжину французских графов, если не больше.

– Надеюсь, граф де Шевран быстро вас прикончит, – объявила молодая особа, невинно глядя на своего собеседника. – Не стану скрывать, милостивый государь, но я последняя, кто станет об этом сожалеть.

Однако Алексея было не пронять подобными колкостями, и его ответ был вполне достоин выпада дамы в сиреневом:

– Надеюсь, вы великодушно простите мою дерзость, но в таком случае я также вряд ли буду сожалеть, что лишился вашего общества. А впрочем, сударыня, я остаюсь вашим покорнейшим слугой.

Рыжеватый господин приблизился к спорщикам, с любопытством покосился на раскрасневшуюся молодую даму, чьи глаза метали молнии, и вполголоса осведомился у Каверина, не собирается ли он отказываться от своих планов.

– Менее всего на свете, – твердо ответил Алексей.

– Как зовут вашего секунданта? – спросила Полина Степановна.

– Какая разница? – небрежно отозвался Каверин. – Главное, что он – прекрасный и очень отзывчивый человек!

И молодой бретер вместе с прекрасным человеком, о существовании которого полчаса назад даже не подозревал, сел в фиакр, а Полина Степановна, оставшись на набережной одна, только укоризненно покачала головой.

Глава 2 Пери в истерике. – Великий замысел военного министра. – Неописуемое коварство князя Г. – Превратности судьбы

Как видим, говоря старику о том, что в Париже у него нет ни единого знакомого, Алексей был не вполне точен. По правде говоря, знакомых набралось бы около десятка.

Первой из них следует назвать уже известную читателю Полину Степановну Серову, которую Гришка, денщик Каверина, весьма непочтительно, но небезосновательно именовал «анафемской барышней». Барышня была круглой сиротой восемнадцати лет от роду, очаровательной, доброй и покладистой – в те моменты, когда она не была упрямой, как стадо мулов, и назойливой, как репей. Именно два последних качества в полной мере пришлось испытать на себе князю Г., возглавлявшему N-ский гусарский полк, в котором числился друг детства Полины, голубоглазый обалдуй Лёвушка.

Что касается Лёвушки, то у него помимо прочих талантов имелся талант совершенно особенный. Есть люди, которые всегда умудряются выходить сухими из воды, а вот Лёвушка обладал способностью, совершенно противоположной, то есть влипал во все возможные и невозможные неприятности. И не то чтобы ему не везло – наоборот, он с невероятным упорством искал на свою голову приключений, а найдя их и получив по полной, искренне радовался, как хорошей шутке.

Последняя шутка, которую Лёвушка отмочил до того, как попал под арест, состояла в следующем: с группой приятелей, таких же балбесов, как и сам, он сорвал представление актрисы Глафиры Брандахлыстовой. Нет, актрису не освистали, не ошикали – молодые люди просто помешали ей играть, расхаживая по залу и громко беседуя во время представления. В результате пьеса с треском провалилась. Актриса устроила истерику, швырнула букетом в костюмершу и накричала на директора театра.

Я уже вижу, как вы пожимаете плечами: эка невидаль, несколько юношей пошалили, сделали глупость. И потом, мадам Брандахлыстова, если уж говорить начистоту, такая же актриса, как ваш дедушка – император Бразилии. Наивный мой читатель! Разве вы не знаете (но это только строго между нами), что госпожа Брандахлыстова пользуется милостью великого князя… (Нет, нет, трепещу, не смею назвать его имени.) Разве вам неведомо, что князь, невзирая на вовсе не юные лета, влюбился в нее, как мальчишка, посылает актрисе через адъютантов букеты, скрепленные бриллиантовыми браслетами, и даже – о ужас! – принялся сочинять стихи в ее честь? Разве вам неизвестно, что Глафира состоит под его покровительством, а значит, всякая обида, учиненная ей, рассматривается как прямое оскорбление самого князя? Ах, вы подозревали нечто подобное… Вы наконец-то поняли, почему сей унылой бездарности с писклявым голоском и неестественными интонациями достаются в газетах одни восторженные отзывы и почему ее называют северной пери и дивным виденьем нашей сцены…