Адъютанты не умирают - [2]

— Поберегите силы для другого, более важного дела.

Мальчик не понял, о чем речь, но люди поняли. Сосед Санчо поспешно сказал:

— Ради всех святых, тише! Тебя могут услышать!

Мальчику не понравились его слова. Он сказал самому себе: «Ты останешься жить в своей хижине, и никогда я тебе не построю дом с террасой!»

— Я расскажу вам одну историю, — начал снова дед. — Это истинная правда, и, быть может, кое-кому будет стыдно.

И все посмотрели на Санчо.

— Дело было в январе тысяча девятьсот двадцать четвертого года, — продолжал дед. — В то время нам было ничуть не легче, чем сейчас. Однако находились храбрые люди. Однажды мэр маленького города Регла — его теперь проглотила Гавана — мужественный человек Антонио Бош Мартинес показал, на что способен настоящий кубинец. Он сказал нам: «Согласно поступившим телеграфным сообщениям, в России скончался гражданин Николай Ленин, а на субботу двадцать шестого текущего месяца назначены его похороны…»

Тут сосед Хуан поправил старика:

— Если не ошибаюсь, Ленина звали иначе…

— Знаю! — рассердился старый Хосе. — Теперь знаю, а тогда мы не знали. И вот Антонио Мартинес сказал нам:

«Объявить — и я объявляю! — в учреждениях муниципального управления двадцать шестое января нерабочим днем; предложить — и я предлагаю! — всем жителям округа почтить двухминутным молчанием столь скорбное событие а также призвать — и я призываю! — собрать весь народ в пять часов пополудни: в этот час в России будут хоронить прах Ленина. Собрать народ на холме, известном своей крепостной стеной, где будет произведена посадка оливкового дерева в память этой даты, и события, которое нас опечалило…»

Мальчику показалось, что среди тростников он заметил шляпу сеньора управляющего, врага, но Хосе не посмел перебивать деда. Старый Хосе Педро Фернандо не любил, когда его перебивают на полуслове.

Сосед Санчо поспешно спросил:

— И вам удалось тогда посадить это оливковое дерево?

— Шел ливень. Это, однако, не помешало двум тысячам мужчин подняться на холм и ровно в пять часов посадить там памятное дерево…

Тут внезапно появился сеньор управляющий. Он заговорил еще более загадочно:

— Это ты, старый Хосе, утверждаешь, что сахар пахнет кровью?

Другой бы растерялся, но Хосе Педро Фернандо был смелый человек. Он спокойно ответил:

— Ты хочешь знать правду, Равело? Не сахар, а наше время такое, оно пахнет кровью!

Старик говорил как равный с равным. «Он у меня истинный гуахиро, — прошептал мальчик. — Никогда и ничего не боится».

А сеньор Равело не нашелся что ответить. Это заметили все.

Дед и Хосе возвращались в хижину как победители. Они и были победителями, так казалось мальчику. Однако дед вдруг сказал ему:

— Я один дойду до хижины, а ты, мой Хосе, сбегай и предупреди нашего гостя. Он не должен появляться здесь ни сегодня, ни завтра, пока не остынет гнев сеньора управляющего. Если поторопишься, то ты его встретишь там, где наша маленькая дорога соединяется с большой дорогой, идущей из города Сантьяго-де-Куба. Скажи ему: дед сам сделает все что полагается.

Дед был прав: этот молодой и седой понял мальчика с полуслова.

— Я верю твоему деду, — сказал он. — И он знает, что полагается делать. Пожелай мне, Хосе, счастливого пути! Я ухожу в горы. Мне пора отращивать бороду…

— Пусть сопутствует тебе удача!

Обратно Хосе шел медленно. И зря! У их хижины собралось много народу, и мальчик, увидя это, побежал.

— Что случилось?

Но никто не ответил мальчику. Все молча посторонились, чтобы он мог пройти в хижину. Здесь на полу, растянувшись от стены до стены, лежал храбрый Хосе Педро Фернандо!

— Дед!..

Он был еще жив. Он жестом велел своему внуку наклониться.

— Каждый дед оставляет своему внуку наследство. Какое может, — прошептал он с трудом. — Я тоже оставляю тебе наследство — имя гуахиро Хосе. А это — стоящее имя!

— Ты не смеешь умирать! — воскликнул мальчик. — Кто же будет жить в доме с террасой?

Но старик уже не слышал своего внука. На улице кричали мужчины. Громче всех шумел разгневанный сосед Санчо. Горе сделало его неистовым.

— Женщины! — кричал он. — Выносите свои платки. Нам нужен один, и пусть этот платок будет алым, как восходящее солнце.

— Подойдет и белый, — сумрачно говорил сосед Хуан. — Мы его окрасим кровью!

«Если бы ты видел, какой я слабый, ты ни за что не оставил бы мне свое доброе имя», — шептал мальчик. Он плакал. Но так тихо, чтобы его не мог услышать дед.

Трудно человеку без бороды

— Будешь сторожить океан, — проговорил командир. — В сумерках тебя сменит Коно.

Маленький повстанец Хосе не мог оторвать своих глаз от его бороды, жесткой, непокорной, золотистой. Что уж тут скрывать, он немного завидовал своему командиру!

— Будет исполнено, мой командир!

— Слушай, Хосе! Даже в отряде ни одна живая душа не должна знать об этом приказе.

— Понятно, мой командир, — вздохнул Хосе, чуть дотронувшись указательным и средним пальцами до широкополой шляпы, свитой из волокон пальмы ярэй.

Хосе не стал спрашивать, как он один будет сторожить целый океан. Вспомнил: длинный Гаспар только вчера на митинге говорил, что впереди — солдаты черного предателя Батисты, а позади — океан. Повстанцы между ними… По-видимому, командир отряда чуточку побаивался океана.