Адъютант генерала Май-Маевского - [22]

Власти относились к Май-Маевскому предупредительно.

А в особенности, когда в газете «Юг» от 4 декабря 1919 года № 107 было напечатано:

«Организация власти.

«Для объединения и урегулирования деятельности гра­жданской власти на всей территории вооруженных сил юга России предполагается утвердить впервые должность главноначальствующего по гражданской части всей терри­тории.

«Права главноначальствующего по гражданской части бу­дут приравнены к правам главнокомандующего всеми воору­женными силами юга России.

«На пост главноначальствующего по гражданской части, как передают, будет назначен один из командующих ар­миями вооруженных сил. Называют имя генерала Май- Маевского».

Генерал Субботин приказал начальнику своего штаба, ген. Лукьянову, давать Май-Маевскому совершенно секрет­ные оперативные сводки. Я получал их под расписку, сни­мал с них копии и передавал брату. Эти сводки печата­лись комитетом и расклеивались по городу: в них сообща­лось о переходе на сторону красных целых дивизий Кол­чака, о взятии его в плен и катастрофе на деникинском фронте. Врангель сосредоточил все обозы армий на стан­ции Иловайской, а кавалерия красных нанесла удар на ст. Матвеев-Курган и забрала всю базу. В специальных добавлениях к сводкам комитет разъяснял всю бесцель­ность дальнейшей борьбы с красными.

На обеде у ген. Субботина я услышал такой разговор:

— Владимир Зенонович, интересная вещь: оперативные сводки принимает по радио капитан, участник «Ледяного похода», от него сводки поступают к нам. Кроме меня, начальника штаба и вас никто их не читает, а, между тем, они расклеиваются по городу. Повидимому, есть приемоч­ная станция, перехватывающая их.

Май-Маевский, пораженный этим, ответил:

— Может быть! Лично я сводку по прочтении тотчас же жгу.

Наш комитет решил относиться к сводкам осторожнее, но работу с ними не прерывать. Чтобы отвлечь всякое подозрение и оградить от слежки частную квартиру брата

20 января я узнал, что комитет назначил днем захвата власти 23 января.

Обстановка, казалось, была самая подходящая. Немногочисненный гарнизон состоял в большинстве из мобили­зованных и пленных красных; среди них находилось много партийцев, державших связь с комитетом, равно как и с дредноутом «Воля».

Слащев, с небольшими силами, около четырех тысяч штыков (по словам Май-Маевского), еле-еле удерживал Перекоп. Против Слащева стояла 13-я армия красных. Рабочие порта, подготовленные к восстанию, должны были занять госучреждения и нести охрану города. Подрывной секции комитета поручалось взорвать некоторые суда на рейде и железнодорожный Камышловский мост. На меня с десятью товарищами возложили сложную операцию — произвести арест Ненюкова, Субботина, Лукьянова и других начальников, после чего я должен был принять на себя руководство восстанием и командование революционными силами.

Мы с братом обсуждали всесторонне подробности нашей задачи. Меня беспокоил вопрос о надежности комитета. Но Владимир ручался за всех членов.

— Все — стойкие ребята. Состав комитета хранится в строжайшей тайне.

Это было наше последнее свидание. Я лег спать непо­нятно удрученным, и сон долго не приходил.

Лишь перед рассветом я забылся. Вдруг раздался стук в дверь. Кто бы это мог быть в такую рань? Я вышел в коридор. Бледная, заплаканная ... жена брата шепнула через силу:

— Володю ночью... арестовали... дома!

Арест брата поразил меня. Наспех я обдумал, что делать. В глубине коридора у лестницы притаился подозрительный тип. Сообразив, что это шпик, я нарочито громко сказал:

— Это невозможно! За что его арестовали? — и тихо:

— Что нашли при обыске?

Невестка ответила:

— Арестован морской контр-разведкой, — и тихо до­бавила:

— Ничего кроме твоей почтовой открытки[9]

— Хорошо, я сейчас выясню. Иди домой.

Я разбудил Май-Маевского и, уверив его ошибочных действиях контр-разведки, просил написать бумажку о не­медленном освобождении.

— Капитан, вы не волнуйтесь. Я сам не допускаю мысли о виновности вашего брата. Я выясню все, и ваш брат будет освобожден.

Выходя из комнаты, я столкнулся с тем са­мым шпиком, который подслушивал наш разго­вор с невесткой. Он, оче­видно, и теперь подслу­шивал у двери. В кори­доре я столкнулся с на­чальником особого от­дела при ставке, князем Тумановым. Он спешил к Май-Маевскому.

По уходе князя, я во­шел к генералу, он сидел у окна, задумавшись, по лицу его катился пот.

— Капитан, у меня сейчас был князь Туманов. Ваш брат арестован по подозрению. Вы не волнуйтесь: ничего плохого не случится, хотя бы он и был замешан в заговоре против власти. Все это выяснится в течение двух-трех дней.

Владимир Васильевич Макаров.

Я старался выяснить серьезность положения через зна­комых офицеров, близко стоящих к контр-разведке, но это мне не удалось. Несколько раз заходил я к Май-Маевскому, последний успокаивал меня, как и раньше. Но слежка за мной контр-разведки доходила до наглости: я точно сопровождался почетным караулом. Тут были офицеры, переодетые в рабочую одежду, штатские... их поведение было вызывающим. Например, в соседнем но­мере уже месяц стоял жилец. Сразу после ареста брата соседу предложили за ту же плату лучшую комнату, а в его комнату въехал шпик. Ко мне в номер прислали электротехника для исправления вполне исправных проводов, которые шпик то снимал, то вновь проводил. По ночам я слышал, как у двери ходят неизвестные люди. Ве­роятно, у них была директива задержать меня в случае побега. Я, действительно, подумывал о побеге, но боялся повредить брату. Я надеялся, что адъютанта Май-Маевского не посмеют тронуть. А что касается генерала, то я до сих пор много раз убеждался в его полном доверии ко мне.