Адъютант Бонапарта - [3]

и двухлетнюю дочь Теодору.

Что ответил на это письмо князь Август, неизвестно. Зато известно, что «pauvre diable» вскоре после смерти жены распродал осиротевшее хозяйство в Раабе и увез детей в Вену, к другому кузену, князю Александру. Там они находились под присмотром французской гувернантки Маргерит-Софи де Флевиль.

Спустя четыре года князь Август, возвращаясь из Италии, останавливается в Вене. Восхищенный красотой и обаянием Юзефа, он забирает детей в Польшу. Юзефа оставляет у себя в Рыдзыне, а Теодору помещает в пансион в Варшаве.

Неведомое «дите» из рода Сулковских, привезенное из-за границы, вызвало в Рыдзыне немало слухов. Князь Август счел нужным официально подтвердить его происхождение. В 1783 году, вручая Юзефа новому гувернеру, он подготавливает специальный документ с длинным и сложным названием «Верный портрет графа Юзефа Сулковского, изображенный для его собственного совершенствования и для необходимого сведения его гувернера». В начале «Верного портрета» князь собственноручно пишет, что «граф Юзеф Сулковский, рожденный в венгерском городе Рааб 18 января 1773 года, является законным сыном полковника графа Теодора Сулковского и его жены девицы Келис, венгерки, которая умерла после его рождения».

Когда князь Август столь убедительным образом удостоверяет происхождение десятилетнего Юзефа, его отец, отставной полковник австрийской армии «граф» Теодор, живет уже в Польше. Утомленный напрасной борьбой за продвижение по службе, он поселился в бельском замке князя Франтишека де Паула. С ним находится и его вторая жена, бывшая гувернантка его детей, уже упоминавшаяся Маргерит-Софи де Флевиль. «Pauvre diable» расхваливает этот новый брак, так как доверчивая француженка вручила ему все сбережения под обещанное приданое покойной Келис-Сулковской. Граф Теодор судится из-за этого спорного приданого со священником из Рааба, который в это время стал епископом, что в значительной мере затрудняет благоприятный исход тяжбы. Кроме ведения процесса, заботливый отец переписывается с сыном Юзефом, находящимся в Рыдзыне, и с дочерью Теодорой, воспитанницей варшавского пансиона. Время от времени он пишет и князю Августу, в униженных и льстивых выражениях благодаря его за опеку над детьми.

Десятилетнее пребывание полковника-резидента в Вельске проходит относительно спокойно. Только раз омрачает его трагическая весть. В результате вспыхнувшей в Варшаве какой-то эпидемии в 1788 году умирает семнадцатилетняя Теодора Сулковская. Письмо, в котором скорбящий отец сообщает об этой утрате князю Антонию (князей Августа и Александра тогда уже не было в живых), звучит, как жалоба Иова: «Le temps passe, mes annees decoulent, et moi pauvre, je suis pionge dans les plus grands malheurs du monde».[4]

Через три года после этого удара «pauvre diaclle» сводит счеты со своей незадавшейся жизнью. В завещании от 14 октября 1791 года он отказывает «любимому сыну графу Юзефу Сулковскому» две полковничьи сабли, несколько книг и сто дукатов наличными. Вероятнее всего, Юзеф так никогда этих ста дукатов и не получил. Но зато хотя бы получил еще одно письменное подтверждение своего законного происхождения.

Но это немногого стоит. С обильно документированным тезисом профессора Скалковского о законном происхождении Юзефа Сулковского не соглашается другой выдающийся специалист по этому периоду – профессор Шимон Ашкенази.

Опираясь на слухи, ходившие в XVIII веке и настойчиво повторяемые авторами воспоминаний, а также на анализ различных архивных документов, Ашкенази утверждает, что все документы, на которые ссылается Скалковский, были специально сфабрикованы князьями Сулковскими, чтобы скрыть настоящее происхождение Юзефа. По мнению автора труда «Наполеон и Польша», Юзеф Сулковский был побочным сыном «отца многих детей», авантюриста, мота и бабника – князя Франтишека де Паула Сулковского. Датой рождения Юзефа историк Ашкенази считает примерно 1770 год, следовательно, на три года раньше, чем это явствует из семейной переписки Сулковских.

Спор между двумя учеными ныне уже невозможно разрешить, поскольку Скалковский защищает свой тезис трудно опровергаемыми письменными документами, а Ашкенази выставляет против них многочисленные и достоверные заявления авторов воспоминаний той поры и устную семейную традицию, до последнего времени бытовавшую в родах Сулковских и Потоцких. Что ж делать, сомнения в том, кто был отцом того или иного исторического лица, возникали довольно часто. Ведь и основатель княжеской линии Сулковских, князь Александр Юзеф, также имел двух отцов: официального – бургграфа Станислава Сулковского и тайного – Августа II.

Но зато чрезвычайно редко в истории спорили относительно матери ребенка. Еще стародавнее положение римского гражданского права «mater semper certa est»[5] ясно говорило, что довод материнства не должен вызывать никаких сомнений. Но в случае с Юзефом Сулковским имелись и такие сомнения. Относительно его матери спорили еще больше, чем об отце. По этому вопросу имеются даже целых три научные гипотезы.

Последовательный Скалковский в согласии с документами считает законной матерью Юзефа девицу Келис, подопечную священника из Рааба.