Адресат выбыл - [2]

Благодаря гобеленам и разным произведениям искусства, которые мы привезли сюда, а также прекрасной мебели, которую мне удалось сохранить, дом выглядит великолепно и вызывает всеобщее восхищение, я бы даже сказал - чуть ли не зависть. Я купил четыре больших сервиза тончайшего фарфора и много хрусталя, а также полный набор серебра, от чего Эльза в совершенном восторге.

А для Эльзы - ты, конечно, посмеешься вместе со мной, - для Эльзы я приобрел огромнейшую кровать. Размер небывалый, вдвое больше двуспальной, и с резными столбиками, а вернее сказать, с настоящими столбами. Простыни пришлось заказывать, готовых подходящего размера не было. Простыни льняные, тончайшего льна. Эльза без конца смеется, а ее старая Grossmutter качает головой и ворчит: "Nein, Мартин, nein. Устроил такое, теперь смотри в оба, как бы она не растолстела, чтоб кровать была по ней".

"Ja, - говорит Эльза, - еще пятеро мальчишек, и мне в ней будет уютно, в самый раз". Так оно и будет, Макс.

Для мальчиков здесь три пони (малышам Карлу и Вольфгангу еще рано ездить верхом) и домашний учитель. Немецкий у них никуда не годится, смесь немецкого с английским.

Родные Эльзы сейчас переживают не лучшие времена. Братья работают по своей специальности и пользуются большим уважением, но вынуждены жить под одной крышей. Родным кажется, что мы американские миллионеры, и хотя нам до этого далеко, благодаря нашему американскому доходу мы принадлежим к людям состоятельным. Хорошие продукты здесь дороги и политическая обстановка неспокойная, даже теперь, при президенте Гинденбурге; он истинный либерал, и я немало им восхищаюсь.

Старые знакомые уже настаивают, чтобы я принял участие в делах городской администрации. Подумаю об этом. Возможно, если стану каким-нибудь должностным лицом, нам это пойдет на благо.

Что до тебя, милый мой Макс, оставили мы тебя одного, но только смотри не заделайся мизантропом. Заведи себе славную полненькую женушку, она возьмет на себя все твои заботы и станет кормить тебя так, что ты всегда будешь в хорошем настроении. Это мой тебе совет, добрый совет, пусть я сейчас и улыбаюсь.

Ты пишешь о Гризель. Итак, она добилась признания, наша красавица! Радуюсь вместе с тобой, хотя даже теперь негодую, что девушке одной приходится пробивать себе дорогу. Любому ясно - она создана для роскоши и обожания, для красивой и сладостной жизни, которая позволяет давать волю чувствам. В ее темных глазах - тонкая, прекрасная душа, но есть в ней и железная твердость и отвага. Она из тех женщин, которые ничего не делают бездумно. Увы, дорогой Макс, я, как всегда, предаю себя. Но хотя во время нашего бурного романа ты молчал, ты знаешь, решение мне далось нелегко. Когда твоя сестренка страдала, ты ни разу не упрекнул меня, твоего друга, но ты знал, что я тоже страдаю, и еще как; я всегда это чувствовал. Что я мог поделать? У меня была Эльза и маленькие сыновья. И значит, никакой возможности поступить иначе. Но я думаю и еще долго буду думать о Гризель с нежностью - даже когда она выберет себе в мужья или в любовники человека много моложе меня. Старая рана зажила, дружище, однако время от времени шрам дает о себе знать.

Пожалуйста, сообщи ей наш адрес. От Вены до нас рукой подать, пусть чувствует, что совсем рядом у нее есть дом. К тому же Эльзе ничего не известно о нашем давнем чувстве, и сам понимаешь, какой теплый прием она окажет твоей сестре - как тебе самому. Да, непременно напиши Гризель, что мы здесь, и пусть поскорее свяжется с нами. Передай ей наши самые теплые поздравления с ее замечательным успехом. Эльза шлет тебе поклон, и Генрих тоже сказал бы "Хелло, дядя Макс". Мы помним тебя, Максель.

Сердечный привет!

Мартин

Галереи Шульце-Эйзенштейна

Сан-Франциско, Калифорния, США

21 января 1933 г.

Herrn Martin Schulse

Schloss Rantzenburg

Мюнхен, Германия

Мой дорогой Мартин,

с радостью отправил твой адрес Гризель. Она скоро должна его получить, если еще не получила. Как она обрадуется, увидев вас всех! Мысленно я буду с вами, раз уж не могу присоединиться к вам во плоти.

Ты говоришь о том, какая у вас там бедность. Этой зимой и у нас положение было скверное, но, разумеется, мы не испытывали ничего похожего на те лишения, что выпали на долю Германии.

Нам с тобой повезло, что наши постоянные покупатели люди такие платежеспособные. Они, разумеется, сокращают свои покупки, но даже если они станут покупать вдвое меньше прежнего, мы будем обеспечены вполне прилично. Картины, которые ты прислал, превосходны, и цены поразительные. Я мигом их сбуду с большой выгодой. И безобразная Мадонна продана! Да, старой миссис Флешмен. Я не знал, какую назначить цену, но она сама с поразительной проницательностью определила, сколько стоит это полотно. Она заподозрила, что у меня есть другой покупатель, и я назвал некую малопочтенную личность. Миссис Флешмен хитро улыбнулась и подписала чек. Только ты способен понять, как я ликовал, когда она унесла с собой это страшилище.

Увы, Мартин, когда я радуюсь таким незначительным победам, мне часто бывает за себя стыдно. Ты в Германии покупаешь загородный особняк и выставляешь свое богатство напоказ перед родней Эльзы, а я в Америке радуюсь, что сумел обвести вокруг пальца легкомысленную старуху и всучил ей это чудище. Вот каких вершин мы достигли, двое сорокалетних мужчин! Неужто на это мы тратим жизнь - ловчим ради денег, а потом задираем нос перед всеми и каждым? Я вечно кляну себя, но продолжаю действовать в том же духе. Всех нас, увы, перемалывает один жернов. Мы тщеславны и бесчестны, потому что должны взять верх над такими же тщеславными и бесчестными людьми. Если я не продам миссис Флешмен наше страшилище, другой продаст ей что-нибудь похуже. И никуда от этого не денешься.