«Адольф» Бенжамена Констана в творчестве Пушкина - [6]
Волоцкий называет аристократами «тех, которые протягивают руку графине Фуфлыгиной». См. в мемуарах М. А. Корфа: «Салон графини Нессельроде (…) был неоспоримо первым в С.-Петербурге; попасть в него, при его исключительности, представляло трудную задачу… но кто водворился в нем, тому это служило открытым пропуском во весь высший круг». Фуфлыгина толста. П. А. Вяземский писал А. Я. Булгакову о Нессельроде: «…и плечиста, и грудиста, и брюшиста». Фуфлыгина — взяточница и наглая дура. Впоследствии П. В. Долгоруков вспоминает о Нессельроде: «…женщина ума недальнего… взяточница, сплетница но отличавшаяся необыкновенной энергиею, дерзостью, нахальством и посредством (…) этого нахальства державшая в безмолвном и покорном решпекте петербургский придворный люд».[51]
Элементы «злословия», присущие жанру светской повести (см., например, «Пелам» Бульвера), в незаконченных повестях Пушкина функционально изменяются, приобретая резко публицистическую направленность. Таким образом, эти повести могут рассматриваться как иллюстрация программных высказываний Пушкина в его статьях того времени.
Что же касается указаний на автобиографичность «светских» повестей Пушкина и, в частности, отрывка «На углу маленькой площади», то при известной способности Пушкина перевоплощаться в любимого писателя очень легко допустить, что во второй половине 20-х годов светская ипостась Пушкина (которую он с таким старанием отделял от своей творческой личности) воплотилась в светского, скучающего и стремящегося к независимости Адольфа. Ср., например, пушкинский отрывок «Участь моя решена. Я женюсь…» с «Адольфом».[52] Поэтому если в Онегине и Волоцком есть Адольф, то этот Адольф — Пушкин. Этому, конечно, способствовала в особенности автобиографичность самого «Адольфа», которая, подобно автобиографичности «Вертера», должна была наталкивать на мысль о создании произведений автобиографического характера. Сам Б. Констан в предисловии к третьему изданию своего романа писал: «То придает некоторую истину рассказу моему, что почти все люди, его читавшие, говорили мне о себе как о действующих лицах, бывавших в положении моего героя».
4
Итак, мы видим, что Пушкин в конце 20-х годов, решая проблему создания небайронической характеристики современного героя, отчасти опирается на «Адольфа».
Изменение отношения Пушкина к байроническому герою должно быть отмечено уже в «Евгении Онегине».
В пушкинской литературе неоднократно указывалось на сходство Онегина с Адольфом. Из всех убеждающих нас сопоставлений Онегина с Адольфом можно сделать один вывод: «Адольф» был одним из произведений, давших Пушкину скептические и реалистические позиции против Байрона.
Следует отметить, что сходство Онегина с Адольфом возрастает к концу пушкинского романа, и в особенности явственно в 8-й главе (1830). Теперь, когда мы знаем ряд фактов, по-новому освещающих отношение Пушкина к Адольфу, можно с большей уверенностью указать еще несколько довольно существенных совпадений 8-й главы «Онегина» с романом Б. Констана.
Начну с черновых вариантов: «Свой дикий нрав преодолев» — ср. «Адольф»: «се caractere qu'on dit bizarre et sauvage…» («сей характер, который почитают странным и диким…»). Последний стих XII строфы имел первоначально такой вид:
Адольф тоже мечтает о деятельности.[53] Кроме того, при сопоставлении 8-й главы с «Адольфом» можно найти более близкие примеры, чем это было сделано до сих пор: барон Т. говорит Адольфу: «Вам 26 лет, вы достигнете до половины жизни вашей, ничего не начав, ничего не свершив». В 8-й главе «Онегина»:
Далее, Адольф говорит: «Я кинул долгий и грустный взгляд на время, протекшее без возврата: я припомнил надежды молодости… мое бездействие давило меня…» (с. 51). Ср. 8-ю главу: «Но грустно думать, что напрасно Была нам молодость дана…» Есть сходство и в самой ситуации, которую представляет нам 8-я глава, с началом романа Б. Констана.
Родственник героя, граф П., в подругу которого влюблен Адольф.
Адольф, желая увидеть Элленору, поминутно смотрит на часы — «Онегин вновь часы считает, вновь не дождаться дню конца!».
«Наконец пробил час, когда Адольфу нужно было ехать к графу».
«Но десять бьет…»
Адольф чувствует трепет, приближаясь к Элленоре.
«Он с трепетом к княгине входит».
Но всего примечательнее то, что в 8-й главе светский денди Онегин неожиданно становится таким же застенчивым и робким, как Адольф, когда он оставался наедине с Элленорой.
Здесь Пушкин очень близко повторяет Б. Констана: «tous mes discours expiraient sur mes levres».
Онегин, так же как Адольф, не решается на объяснение и посылает письмо. Для этого письма Пушкин черпает из «Адольфа» целый ряд формул и таким образом прибегает к «Адольфу» для создания языка любовных переживаний:
Анна Ахматова, действительно пережила со страной все – и крушение империи, и красный террор, и войну. Со спокойным достоинством, как и подобает «Анне Всея Руси», она вынесла и краткие периоды славы, и долгие десятилетия забвения. Со времени выхода ее первого сборника «Вечер» прошло сто лет, но поэзия Ахматовой не превратилась в памятник Серебряного века, не утратила первозданной свежести. Язык, на котором в ее стихах изъясняется женская любовь, по-прежнему понятен всем.
Анна Ахматова, действительно пережила со страной все – и крушение империи, и красный террор, и войну. Со спокойным достоинством, как и подобает «Анне Всея Руси», она вынесла и краткие периоды славы, и долгие десятилетия забвения. Со времени выхода ее первого сборника «Вечер» прошло сто лет, но поэзия Ахматовой не превратилась в памятник Серебряного века, не утратила первозданной свежести. Язык, на котором в ее стихах изъясняется женская любовь, по-прежнему понятен всем.
В этот сборник вошли лучшие образцы творчества Ахматовой – от ранних акмеистических стихотворений из сборников «Вечер», «Четки» и «Белая стая» до поздних стихов, а также знаменитая «Поэма без героя». Любовь и одиночество, трагедия художника, разделившего страшную судьбу своей страны, и философские размышления, переосмысление событий истории и своеобразный диалог с прошлым – вот основные темы этих стихотворений, отмеченных красотой и благородным изяществом.
В сборник стихов «Чётки» входят следующие произведения:Смятение1. «Было душно от жгучего света…»2. «Не любишь, не хочешь смотреть?..»3. «Как велит простая учтивость…»Прогулка«Я не любви твоей прошу…»«После ветра и мороза было…»Вечером«Все мы бражники здесь, блудницы…»«…И на ступеньки встретить…»«Безвольно пощады просят…»«В последний раз мы встретились тогда…»«Покорно мне воображенье…»Отрывок («И кто-то, во мраке дерев незримый…»)«Горят твои ладони…»«Не будем пить из одного стакана…»«У меня есть улыбка одна…»«Настоящую нежность не спутаешь…»«Проводила друга до передней…»«Столько просьб у любимой всегда!..» «Здравствуй! Легкий шелест слышишь…»«Цветов и неживых вещей…»«Каждый день по-новому тревожен…»«Мальчик сказал мне: «Как это больно!» «Высокие своды костела…»«Он длится без конца – янтарный, тяжкий день!..» Голос памяти«Я научилась просто, мудро жить…»«Здесь все то же, то же, что и прежде…»Бессонница«Ты знаешь, я томлюсь в неволе…»«Углем наметил на левом боку…»«Помолись о нищей, о потерянной…»«Вижу выцветший флаг над таможней…»«Плотно сомкнуты губы сухие…»«Дал Ты мне молодость трудную…»8 ноября 1913 года«Ты пришел меня утешить, милый…»«Умирая, томлюсь о бессмертье…»«Ты письмо мое, милый, не комкай…»Исповедь«В ремешках пенал и книги были…»«Со дня Купальницы-Аграфены…»«Я с тобой не стану пить вино…»«Вечерние часы перед столом…»«Будешь жить, не знаю лиха…»«Как вплелась в мои темные косы…»«Я пришла тебя сменить, сестра…»Стихи о Петербурге1.
Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.
Анна Ахматова прожила семьдесят семь лет. С её уходом закончилась эпоха «Серебряного века». Удивительным образом поэтессе удавалось даже во времена официального (и нарочного) забвения оставаться абсолютной европейкой. «Сказочным козерогом» окрестил её один из конфидентов, ибо ахматовский жизненный круг был очерчен пунктиром дружб и встреч с Мандельштамом и Модильяни, Исайей Берлином и Иосифом Бродским, et cetera… Воспоминания Анны Андреевны, дневниковые заметки, избранные статьи, фрагменты переписки, то, что не всегда для публичности, то, что поэт держит при себе, – наполнение и суть этой книги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.