Адмиралы Бутаковы — флотская слава России - [19]

Как командир, Бутаков поступил совершенно верно, но, чтобы не сложилось впечатление, будто самые рискованные дела он поручал подчинённым, приведём ещё одну цитату из записок Алексея Ивановича: «Ночью, приготовив шлюпку со всеми предосторожностями тайны и военными, и выбрав гребцов, умевших хорошо плавать, я взял с собою прап. Акишева (оба мы также умели плавать), и мы потихоньку направились к берегу. Приблизясь настолько, что шлюпка не могла дальше идти, мы с прап. Акишевым разделись и таким образом с футштоком перешли поперек через все устья, готовые пуститься вплавь, если б глубина которого-нибудь из них оказалась слишком велика… Глубоких устьев, однако мы не нашли, хотя в одном из них, имевшем 3 ф., быстрина была так сильна, что сбивала нас с ног… Мы возвратились из этой поездки за час до рассвета, не замеченные никем…» Очень важным открытием оказалось обнаружение залежей каменного угля. Это позволяло использовать на Арале и реках пароходы. Раньше предполагали, что топливом для них может служить только саксаул — кустарники или небольшие деревья, произрастающие в пустыне. Саксаул рубить намучаешься, дерево очень прочное.

Помимо главных задач, по просьбе министра внутренних дел Льва Алексеевича Перовского, увлекавшегося археологией, экспедиция провела археологическое обследование вновь открытых островов. Перовский предполагал, что в районе Аральского моря могли сохраниться следы древних цивилизаций. Однако, к большому разочарованию высокопоставленного любителя-археолога, ничего стоящего не нашли.

К концу августа все намеченные исследования завершили. Дальше предстояло подготовить окончательный отчёт, но это требовалось сделать в более цивилизованных условиях в Оренбурге. Осенью 1849 года, погрузив на лошадей и верблюдов собранные материалы исследований, Бутаков с караваном направился в Оренбург, куда прибыл 31 октября. С собой он забрал самых нужных ему помощников: Поспелова, топографов, унтер-офицера Томаша Вернера, Шевченко и денщика. Когда в Петербурге в обоих министерствах получили обстоятельный отчёт с картами и описаниями для лоции, то о Бутакове наконец-то вспомнили. В гидрографическом департаменте высоко оценили его труд, о чём доложили Меншикову. Прислал ходатайство о награждении офицера и генерал Обручев. Алексею Ивановичу дали орден Святого Владимира 4-й степени и назначили пенсию 157 рублей в год. Не бог весть, какие деньги, но все же приятно. Наградили деньгами и всех остальных участников экспедиции на Аральском море.

О своих открытиях Бутаков сообщил в Берлинское гидрографическое общество. Оттуда ответили, что его избрали почётным членом общества Алексей Иванович вступил в переписку по поводу своих исследований со многими русскими и иностранными учёными, в частности с Александром Гумбольдтом, знаменитым немецким географом и путешественником В общем, по принципу: если я не скажу о себе, то кто же скажет обо мне? Гумбольдт в 1829 году побывал в Орске и Оренбурге, поэтому хорошо представлял условия, в которых Бутаков занимался своими исследованиями и по достоинству оценил его труды. У Александра Гумбольдта были прекрасные отношения с прусским королём Фридрихом Вильгельмом IV. Поэтому для него не составило труда убедить короля наградить прусским орденом Красного Орла 3-й степени русского военного моряка за составление карты Аральского моря. Захотел вот человек доставить радость коллеге, и правильно сделал. Николай I разрешил принять эту награду. Где Пруссия, а где Аральское море? Но в те времена награждали и вообще, ни за что, прибыл в другое государство с визитом дружбы — получи орден. Да что там девятнадцатый век! Помнится, как в более близкие времена Хрущёв вручил звезду Героя Советского Союза президенту Египта Насеру просто так, за здорово живёшь. Украшали орденами других стран и наших генсеков, космонавтов. А если посмотреть на нынешних высокопоставленных чиновников, то орденов у них не меньше, чем у маршалов советского времени.

Наверно, прусский орден грел честолюбие Бутакова. Ему хотелось международного признания своих заслуг, так оно и получилось. Другое дело, что наши историки любят изображать, будто зарубежные географические общества вдруг сами, без его инициативы, заинтересовались деятельностью моряка на Аральском море. Мне кажется, что правда нисколько не умаляет значения совершённого Алексеем Ивановичем, поэтому зачем приукрашивать? Точно так же его инициатива присутствовала и в переписке с Чарлзом Дарвином, который использовал в своём труде сообщение Бутакова о сайгаках, обнаруженных экспедицией на аральских островах. Эти сайгаки никогда не видели людей и были совершенно непугаными, за что, бедняги, жестоко поплатились. «Мясо сайгаков вкусное», — с удовольствием отметил в записках Алексей Бутаков. Всё складывалось как нельзя лучше. Однако в Оренбурге произошло событие, последствия которого печально отозвались и на Шевченко, и на людях, хорошо к нему относившихся, в том числе и на Бутакове. Дело в том, что Тарас Григорьевич подружился со штабс-капитаном Карлом Герном и ею женой Софьей, очень красивой женщиной.