Адмирал Нимиц - [229]

Конгресс, довольный тем, что монополия на атомную бомбу принадлежит Америке, так сократил средства, выделявшиеся на оборону, что даже в морском министерстве не хватало служащих. Секретари государственных гражданских служб и чиновники, служившие у командующего морскими операциями ради своего нового руководителя, работали сверхурочно, без дополнительной оплаты, так что товарищи по работе стали ругать их штрейкбрехерами. Тогда Нимиц перевел своих служащих из гражданских служб в отделы, где они могли бы работать в обычном режиме, назначив вместо них членов «уэйвз».

К счастью для Нимица, у него была великолепная команда. Адмирал Дэвид Рамсэй, бывший руководитель Бюро аэронавтики, был его первым заместителем. Заместителями были вице-адмирал Форрест Шерман, отвечавший за операции, Луис Денфельд, занимавшийся вопросами персонала, Ричард Конноли, который решал административные вопросы, Роберт Карни решал административные вопросы, а Роберт Редфорд занимался вопросами авиации. Вице-адмирал Чарльз Локвуд, командовавший субмаринами Тихоокеанской эскадры, был проверяющим офицером[67].

Помимо этих высокопоставленных офицеров, в штабе Нимица были еще трое коммандеров, его помощников, чье присутствие было благотворно для его душевного равновесия. Двоих из них, Честера Брутона и Нила Дитриха, он «унаследовал» после адмирала Кинга. Основной обязанностью Брутона было отслеживать документы Объединенного штаба; Дитрих был секретарем адмирала, однако иногда оказывал Нимицу и помощь личного характера. Постоянно же такую помощь оказывал, по собственному выбору Нимица, Юджин Флаки, первоклассный подводник и кавалер Почетной медали. Скоро Флаки уже умел разбираться в нуждах адмирала так же хорошо, как некогда Ламар. К этому списку преданных помощников Нимица следует добавить имя мастер-сержанта[68] Джорджа Козарда, шофера. Постепенно Козард стал исполнять поручения помимо своих обязанностей, пока, наконец, не стал еще одним помощником адмирала. Он оставался с Нимицем до 1961 года (с одним перерывом), когда он уволился из морской пехоты.

Помехой в работе, с которой столкнулся адмирал Нимиц, стало внимание, следствие его славы. Поскольку первое время после войны офицеры еще должны были носить форму, Нимица легко узнавали и часто останавливали, чтобы взять у него автограф. Чтобы сэкономить время, он брал с собой Флаки, у которого были полные карманы карточек, готовых к раздаче, с уже поставленным автографом. Несколько раз в общественных местах адмирал попадал в настоящее окружение; главным образом это были женщины-обожательницы. Адмирал обнаружил, что, отправляясь с миссис Нимиц, к примеру, в кино, он должен надевать шляпу с широкими опущенными полями, которая почти полностью скрывала волосы и которую можно было надвинуть на глаза.

Худший из подобных случаев произошел в Канзас-Сити, где Нимиц произносил речь на губернаторском съезде. Когда он и Флаки выходили из зала, узнавшая его толпа прорвалась через полицейское оцепление и бросилась к адмиралу. Полицейские окружили Нимица, но люди снова прорвались, хватаясь за одежду Нимица. К этому времени Флаки уже почти втащил своего шефа назад, в здание. Преследуемые толпой, они пробежали по коридору, и Флаки втолкнул адмирала в мужской туалет, закрыв дверь.

Это остановило толпу, большую часть которой составляли женщины, но только на мгновение. Они внесли Флаки в помещение и бросились дальше, туда, где Нимиц предусмотрительно заперся в кабинке. Опасаясь, что толпа может выломать дверь, Нимиц встал на унитаз. Его голова показалась над дверью, и он произнес небольшую вежливую речь, обращаясь к дамам, взобравшимся на писсуары.

Неожиданно кто-то из присутствующих рассмеялся, и поскольку рассказ об этом происшествии быстро распространился по коридору, смех скоро охватил весь дом, и губернаторский съезд прервался на всю вторую половину дня. Нимицу и Флаки удалось, наконец, выскользнуть из здания и бежать.

Во время своих поездок в качестве командующего морскими операциями адмирал должен был выступать с речами. Он не умел увлекать аудиторию, но его выступления были умны и приправлены юмором. Иногда ему приходилось произносить по две-три речи в день. Это давало постоянную работу спичрайтерам адмирала. Однако они бывали обескуражены привычкой адмирала быстро просмотреть написанное, затем отложить готовую речь в сторону и начать импровизировать. Собственно говоря, адмирал часто вообще не нуждался в подготовленных речах; ему нужны были несколько карточек с пометками, об организации, к которой он обращался, и с другими касающимися данного вопроса фактами, цифрами или мыслями. Он заглядывал в карточку и дальше говорил по памяти.

Несмотря на замечательную память адмирала, такая свободная система иногда приводила к неприятным казусам. Такая ошибка произошла во время выступления Нимица перед собранием одной из добровольных организаций, занимающихся нуждами служащих вооруженных сил США. Она была главным конкурентом более известной Объединенной организации обслуживания вооруженных сил[69] (ООВС).

В тот день Нимиц должен был произнести три речи. Закрытая сессия и комитет Конгресса