Адмирал Нельсон - [150]
Нельсон был в прекрасном расположении духа. Дело в том, что 21 октября в семействе Нельсонов всегда было особым днем: именно в этот день в свое время дядя Нельсона капитан Морис Саклинг нанес поражение превосходящей его по силе французской эскадре у Вест-Индских островов. И в том, что его решающее сражение также пришлось на 21 октября, Нельсон видел руку Провидения.
— Это самый счастливый день моей жизни! — сказал Нельсон, наблюдая за маневрами неприятеля. — Это день великой справедливости!
Вице-адмирал был в парадном мундире, украшенном четырьмя орденскими звездами. Это делало его отличной мишенью. Капитан "Виктори" Харди пытался было уговорить Нельсона сменить мундир, но тот отказался наотрез.
— Я честно заслужил эти награды! — ответил он. — И честно с ними умру!
Харди и капитан Блэквуд советовали Нельсону для безопасности перейти на фрегат и руководить сражением со стороны, но он с гневом отверг и этот совет.
Тем временем англичане уже перестроились для боя, разделившись на две боевые колонны.
Первую колонну из одиннадцати вымпелов вел сам Нельсон на "Виктори", он шел прямо на вильнёвский "Буцентавр". Вторую колонну из шестнадцати вымпелов вел его младший флагман Коллингвуд на "Роял Соверене". Последнему вменялось в задачу прорезать неприятельский строй у четырнадцатого корабля, считая с хвоста колонны, и атаковать эти корабли. Поэтому Коллингвуд старался править прямо на линейный корабль "Санта-Анна", на котором держал свой флаг младший флагман испанского флота адмирал Алава. Сам же Нельсон намеревался прорезать строй несколько впереди центра колонны противника — около неприятельского флагмана. Все капитаны знали план боя, и никаких дополнительных указаний никому не требовалось, однако Нельсон все же решил в последний раз собрать у себя капитанов, чтобы воодушевить их на подвиг.
Обе английские колонны шли на противника почти под прямым углом. Маневр этот был более чем рискованным: при сближении корабли оказывались под огнем всего франко-испанского флота. При этом ветер был очень слабым, и скорость английских линкоров не превышала двух узлов, хотя они и шли под всеми парусами. Небольшая скорость еще больше увеличивала опасность маневра. Расчет Нельсона был на слабую артиллерийскую подготовку противника, и этот расчет полностью оправдался.
Противники медленно сближались. За это время оба командующих успели провести совещание со своими капитанами, а Нельсон еще и составить завещание, в котором призывал короля позаботиться об Эмме и Горации.
Было около одиннадцати часов утра, когда Нельсон в последний раз спустился к себе в каюту. Там он сделал последнюю запись в своем дневнике: "Да дарует великий Бог, пред которым я преклоняюсь, великую, славную победу моей стране и на благо всей Европы; пусть не опорочит ее чей-то проступок и пусть после победы гуманность станет главной чертой британского флота. Что касается меня лично, я вручаю жизнь свою Создателю и молю его о благословении меня на преданное служение родине. Ему я вручаю себя и справедливое дело, которое мне доверено защищать. Аминь. Аминь. Аминь".
Поднявшись на палубу, он оценил ситуацию. Эскадра двумя колоннами шла на растянувшийся флот противника. Капитаны эскадры, понимая, что именно на флагман Нельсона будет направлена вся мощь вражеского огня, просили его пропустить вперед один из линейных кораблей. Наконец, устав возражать, Нельсон махнул капитану "Тэмерэра" Гарви: "Проходи вперед!"
И сказал вполголоса:
— Если тебе это удастся!
Колонна Коллингвуда несколько опередила колонну Нельсона. Вперед вырвался флагман Коллингвуда "Роял Соверен", днище которого совсем недавно обшили медью. От корабля Коллингвуда до ближайшего мателота было уже три четверти мили. Оценив ситуацию, Нельсон обратился к своему флаг-офицеру:
— Передайте сигнал флоту: "Англия верит, что каждый исполнит свой долг!" Передавайте быстрее, я хочу передать еще один сигнал.
— Есть, сэр! — ответил тот. — Если позволите, я заменю слово "верит" на слово "ожидает". Так будет быстрее!
— Хорошо! — кивнул Нельсон.
Над "Виктори" подняли флаги, и весь английский флот смог прочитать самый знаменитый сигнал Нельсона: "Англия ожидает, что каждый исполнит свой долг".
По воспоминаниям очевидцев, обращение командующего вызвало всеобщий крик восторга на всех кораблях.
Ровно в полдень англичане подняли боевые белые флаги святого Георга. Над французскими кораблями взвились трехцветные республиканские флаги, матросы кричали: "Да здравствует император!" Испанцы подняли под флагами обеих Кастилий высокие деревянные кресты.
Английский историк так рисует картину готового начаться сражения: "Солнце красовалось во всем величии и ярко освещало бесконечную франко-испанскую линию. Ветер едва надувал паруса, но спокойствие моря нарушалось плавной западной зыбью. В полдень картина оживилась особенным блеском солнечных лучей, и торжественный момент этот был выбран союзным главнокомандующим для начала боя. Следуя сигналу, "Фуге", шедший за "Санта-Анной", открыл огонь по "Роял Соверену"".
Вскоре две британские колонны сошлись с франко-испанским флотом. Первым сблизился с противником "Роял Соверен" Коллингвуда, далеко оторвавшийся от остальных. В двенадцать часов тридцать минут он прорезал неприятельский строй у шестнадцатого с конца колонны корабля: то был флагман испанского адмирала Алавы "Санта-Анна". Противник встретил приближающихся англичан раскатистым залпом. Первым разрядил свои пушки французский линейный корабль "Фуге". Одновременно на всех франко-испанских кораблях взвились боевые флаги. Сражение при мысе Трафальгар началось!
…Передо мной следственное дело Р-23485 по обвинению Дыбенко Павла Ефимовича в контрреволюционном заговоре и синяя папка НКВД СССР Главного Управления Государственной безопасности Д № 17749 по такому же обвинению Павла Ефимовича — несколько сотен старых пожелтевших страниц. В большинстве своем это протоколы допросов П.Е. Дыбенко. От того, что каждая страница протоколов скреплена личной подписью допрашиваемого, возникает ощущение едва ли не личного диалога… О революционном матросе Павле Дыбенко написано, наверное, больше, чем о ком-либо из других героев Октябрьской революции 1917 года.
Книга известного российского писателя-мариниста капитана 1-го ранга Владимира Шигина посвящена драматическим событиям, происходившим на Российском Черноморском флоте в 20—30-х годах XIX века и связанных с деятельностью адмирала А.С. Грейга и его супруги, завладевших всей внешней торговлей юга России и пытавшихся превратить Черноморский флот в особое «удельное княжество». Вот уже почти двести лет эти события были сокрыты непроницаемой завесой тайны. Собрав и обобщив редкие архивные материалы, свидетельства современников, автору книги впервые удалось воссоздать полную и правдивую картину тех давних событий, раскрыть тайну смерти легендарного командира брига «Меркурий» А.И.
Новая книга известного российского писателя-мариниста Владимира Шигина посвящена ныне забытым катастрофам советского подводного флота. Автор впервые рассказывает о предвоенных чрезвычайных происшествиях на наших субмаринах, причиной которых становились тараны наших же надводных кораблей, при этом, порой, оказывались лично замешанными первые липа государства. История взрыва подводной лодки Щ-139, погибшей в результате диверсии и сегодня вызывает много вопросов. Многие десятилетия неизвестными оставались и обстоятельства гибели секретной «малютки» Балтийского флота М-256, погибшей недалеко от Таллина в 1957 году.
На Небесном Холме ждут Посланника Неба. Ждет красавица Лада, дочь Сварога. Ждут волхвы, воеводы, воины, которых Посланник поведет в последний бой против Зла и Тьмы.И он приходит — морской пехотинец в полосатом тельнике…
В долгом перечне катастроф советского военно-морского флота трагедии подводных лодок в 30-х годах XX века стоят особняком. Так сложилось, что о них как-то не принято было говорить, на что имелись свои особые причины. В книге, на основе архивных материалов, и опросов живых участников трагедий описаны случаи гибели и аварии советских подводных лодках «Рабочий», «Народовольца», «Металлист», Щ-424, Щ-139, М-256, М-351, М-352, М-259 и других кораблей. Трагедия подводной лодки «Большевик» стала последней, о которой широко писалось в советской печати.
Новый роман Владимира Шигина посвящен Русско-турецкой войне 1787–1791 гг., в ходе которой были одержаны морские победы при Очакове, Фидониси, Керчи, Калиакрии, а Россия окончательно завоевала господство на Черном море. Большое внимание в книге уделено штурму Измаила, сражениям при Фокшанах и Рымнике. Среди героев книги: императрица Екатерина Вторая, князь Потемкин, генерал-аншеф Суворов, адмиралы Ушаков и де Рибас, капитаны Ламбро Качиони, Сакен и Веревкин.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.