Адмирал Нельсон. Герой и любовник - [145]

Как бы то ни было, но теперь у Вильнёва в Ферроле было под началом уже 29 линейных кораблей — сила более чем внушительная. Неудачнику Кальдеру теперь ничего не оставалось, как снять блокаду Ферроля и поспешить на соединение с мощной северной эскадрой адмирала Корнвалиса, который сторожил эскадру Гантома в Бресте. К этому времени к Корнвалису присоединился и примчавшийся из Вест-Индии Нельсон. Последнему пришлось проделать неблизкий путь от Гибралтара, где он безуспешно пытался отыскать следы Вильнёва.

Теперь расклад сил был такой. У Корнвалиса 35 линейных кораблей против пятидесяти пяти франко-испанских, сосредоточенных в трех эскадрах: в Бресте (21 линкор), в Рошфоре (5 линкоров) и в Ферроле (29 линкоров).

Наполеон, словно опытный шахматист, ни на миг не спускал глаз с морской карты.

— Похоже, нам начала сопутствовать удача и на море! А потому нам следует собрать все силы в один кулак! — решил он и отправил в Ферроль инструкцию: с попутным ветром идти в Брест, соединившись по пути с Рошфорским отрядом.

Наполеон хотел, чтобы вице-адмирал следовал прямо к Великой армии в Булонь, минуя блокированный Брест. Для этого Вильнёв мог избрать путь вокруг Ирландии и Шотландии.

13 августа Вильнёв вышел из Ферроля, чтобы следовать в Брест. Можно почти с уверенностью сказать, что он не слишком верил в реальность наполеоновского плана, а потому и не слишком стремился исполнить то, что было ему приказано.

На поиски Рошфорского отряда (к этому времени также покинувшего порт) Вильнёв выслал фрегат. Казалось, всё складывается как нельзя лучше: французский флот беспрепятственно шел на север, соединяясь со вспомогательными эскадрами. Увы, именно здесь удача и покинула французских моряков. На свою беду, Вильнёв разглядел на горизонте несколько дозорных судов противника. Не слишком решительный адмирал сразу занервничал. Когда же с опрошенного рыбацкого судна сообщили, что где-то неподалеку находится и весь английский флот (что было очевидной ложью, которую французский флотоводец даже не попытался проверить!), Вильнёв и вовсе потерял голову. Вместо того чтобы продолжить выполнение поставленной ему задачи, он немедленно приказал поворачивать назад. Разумеется, никто убегавших французов не преследовал, так как никаких сил, кроме трех легких фрегатов, в этом районе у англичан не было и в помине.

Русский историк военно-морского искусства М. Петров дал следующую оценку произошедшему: «Вильнёв не должен был ворочать. Если бы он думал о главной цели всей операции, ему следовало учесть, что бой с англичанами, если бы известие о них было правдивым, должен был освободить Гантома для операции у Булони. Приняв преследование, он тем отвлек бы англичан от Бреста».

В довершение к этому английский адмирал Корнвалис именно в этот момент совершил серьезную ошибку: отослал на подкрепление Кальдера 18 своих линкоров, оставшись у Бреста всего лишь с шестнадцатью линейными кораблями. Вне всяких сомнений, если бы не трусость Вильнёва, французы имели бы реальную возможность не только прорваться в Брест, но и разбить ослабленную эскадру Корнвалиса. Но этого, к счастью для англичан, не случилось.

Так позорно и бездарно был разрушен прекрасный план Наполеона, имевший все шансы на успех. Так навсегда были перечеркнуты мечты французского императора о десанте в Англию.

20 августа Вильнёв бросил якорь в Кадисе, где его никто не ожидал. Разумеется, тайное вскоре стало явным, и спустя несколько дней у Кадиса появилась английская эскадра, заблокировавшая порт. Весь тактический перевес, которого с таким трудом удалось добиться французам в этой кампании, был теперь перечеркнут.

Известие о бегстве флота в Кадис привело Наполеона в бешенство. Он вызвал морского министра Декре и, кинув себе под ноги шляпу, принялся в неистовстве топтать ее:

— Этот мешок с навозом ни к чему не способен! Я не могу отдать судьбу Великой армии в руки бездаря и труса, а потому приказываю с этой минуты забыть о десанте в Англию!

— Куда же вы намерены развернуть свои пушки? — осторожно осведомился многоопытный Декре.

— На восток! — зло отрезал император. — У меня еще остались дела в Пруссии и Австрии! Что касается Англии, то я даю ей пока отсрочку!

— Что же вы намерены сделать с Вильнёвом? — вопросил Декре.

— Пусть выбирается из кадисской норы и убирается в Средиземное море! — уже несколько успокоившись, ответил Наполеон и задумался. — Впрочем, с него уже не будет никакого толку и следует подыскать ему замену!

— Кого вы желаете видеть во главе нашего флота?

— Пожалуй, адмирала Розили. Пусть выезжает в Кадис, пока Вильнёв окончательно не погубил все дело!

— Я сегодня же напишу ему в Тулон, — склонил голову морской министр.

Однако пока адмирал Розили сдавал дела в Тулоне, Декре переслал последние пожелания от имени Наполеона Вильнёву: «Его величество не хочет, чтобы его эскадра держалась в блокаде слабейшим неприятелем, и приказывает Вам в случае, если он явится перед Кадисом, немедленно атаковать его. Император предписывает Вам сделать с Вашей стороны все, чтобы внушить победные чувства всем Вашим подчиненным — делами, речами, словом, всем, что может возвысить душу. В этом отношении не должно пренебрегать ничем: смелые подвиги, всех родов одобрение, рискованные предприятия, приказы, возбуждающие энтузиазм… Все средства должны быть употреблены, чтобы оживить и возбудить мужество наших моряков. Его величество желает открыть им доступ ко всем почестям и отличиям, которые будут непременною наградой за каждый блистательный подвиг. Ему приятно надеяться, что Вы первый заслужите эту награду, и я считаю для себя приятным долгом сказать Вам со всей искренностью, что, несмотря на упреки, которые мне велено Вам передать, его величество ожидает только первого блистательного дела, которое доказало бы ему Ваше мужество, чтобы изъявить Вам особенное свое благоволение и наградить Вас высшими почестями».