Адмирал Колчак: правда и мифы - [73]

Местами белые находили удачные решения в пропагандистских вопросах. Так, например, в Сибирском казачьем войске была открыта передвижная выставка фотографий и вещественных документов, демонстрировавших факты преступлений большевиков, голода и разрушений, а также наступление и победы белой армии. В июне 1919 года правительственное бюро печати объявило конкурс пропагандистских брошюр, листовок и прокламаций по самому широкому кругу вопросов: сравнение целей и результатов деятельности большевиков и белых, отношение красных к крестьянству, рабочим, интеллигенции, церкви, мораль большевиков, их связь с немцами и изменническая роль в годы мировой войны, вызванная ими хозяйственная разруха, террор, обман населения и т.д. Одновременно белая и либеральная печать гневно громила тыловых «злопыхателей», трусов и паникеров.

Вот один из образцов белых прокламаций (из газеты «Сибирская речь»)[198]:

«Что большевики обещали и что дали

Обещали: – Дали:

Мир – Такую войну, какая никому и не снилась

Хлеб – Картофельную шелуху, гнилую овсянку, мякину, конину, собачину, говядину с сапом да пулеметный горох

Волю – Тюрьму, виселицу, расстрелы без всякого суда, повсеместный грабеж и мордобойство

Крестьянам – землю. – По 3 аршина на человека в вечное владение, ложись на нее и владей

Рабочим – фабрики и заводы. – Безработицу, голод, холод, комиссарский кулак под нос, да пару мадьяр или китайцев по бокам.

Как видите, большевики дали много, гораздо больше, чем обещали. Кланяйся им, народ русский, поблагодари за угощение, да хорошенько пулеметного гороха им в спину».

Но таких умело и грамотно составленных пропагандистских листовок было немного. Многие отличались примитивно погромным характером, и это отмечала сама белая пресса.

Признавая, что сила большевиков – не только в красном терроре, но и в умелой, хорошо организованной пропаганде, орган кадетов «Сибирская речь» призывал отвечать достойной контрпропагандой, «удесятерить, довести до максимума возможного напряжения… агитационную работу в прифронтовой полосе», привлечь к этому делу всех журналистов.[199] Позднее та же газета писала: «В смысле умения разлагать социалистический враг почти гениален, если к его сообразительности и настойчивости прибавить нашу собственную свободу от мысли, рассеянность и наш разброд управления».[200]

Действительно, осведомленность простого народа в тылу и солдатских масс на фронте о целях борьбы была на плачевно убогом уровне. Особенно плохо была информирована о них деревня, не получавшая газет и питавшаяся слухами. Иркутская газета «Свободный край» в апреле 1919 года так писала о состоянии деревни: «Газеты почти нигде не получаются. Что делается на белом свете – не знают. Живут слухами и сплетнями». Ей вторил владивостокский «Голос Приморья»: «Деревня совершенно не знает, что делается в Сибири, в России, как развивается борьба с большевиками, какие цели преследует правительство».[201]

Не лучше обстояло дело и среди солдатской массы, состоявшей в основном из крестьян.

Из дневника премьер-министра П.В. Вологодского от 6 июля 1919 г.:

«В армии обнаружилось полное незнакомство с тем, что представляет из себя правительство в Омске, каковы его задачи и планы. О законах этого правительства весьма смутное представление».[202]

Вспомним еще раз и о том, что 60 % населения России были неграмотны. В этом отношении большевики, умевшие разговаривать с людьми простым и доходчивым, «рубленым» языком, далеко опережали либеральных интеллигентов и белых генералов.

Из кадетской газеты «Сибирская речь» (статья «Будем учиться у врагов»):

«Большевики в деле пропаганды своих сумасбродных идей достигли высокого совершенства, и нам не мешает у них усердно учиться, подобно тому, как великий Петр учился у шведов… Каждая, даже самая незначительная, воинская часть получает аккуратно и, главное, своевременно, газету, написанную простым, понятным солдату языком. Между тем у нас бойцы часто целыми неделями не видят печатного слова».[203]

Призывая учиться у врага организации пропаганды, некоторые либеральные деятели предлагали вербовать агитаторов из среды самого народа, например, из числа враждебных большевикам уральских рабочих, из беженцев от большевистского «рая» (а такие попадались и среди «раскулаченных» крестьян). Осенью 1919 года власти приступили к организации сети курсов военных информаторов для ведения пропаганды в войсках.

Однако следует признать, что все усилия белых в этом направлении были мало профессиональны и явно недостаточны – по сравнению с красной пропагандой их можно назвать кустарными. Это и неудивительно: ведь большевики были исключительно опытными и превосходно подготовленными агитаторами и пропагандистами, в то время не знавшими себе равных в этом отношении.

* * *

До крайности уставших на протяжении многолетних войн людей угнетали все новые и новые мобилизации. В армию призывали с 18 лет (до революции – с 20). Под предлогом облегчения сельского населения расширялись категории подлежавших призыву горожан, в том числе и среди интеллигенции. Не брали лишь нерусских аборигенов Сибири и Крайнего Севера, поголовно неграмотных и плохо понимавших русский язык. В отличие от Первой мировой войны, в Гражданскую войну в армию призывали нередко даже людей с явными болезнями, например, с грыжей. Особенно поголовными были мобилизации среди казачества.