Адепт смерти - [57]

– Держи сорок золотых, – отдал я Лосю причитающиеся ему деньги и вскочил позади него на грифона. – Погнали!

Хорошо, что у него грифон золотистый. На таком грифоне мы до места не за четыре часа доберемся, а за три. Не соврал Лось там, на рынке. Быстрее золотистых грифонов только летающие механизмы гномов – что-нибудь вроде ракеты. Гномы еще те умельцы, двигатель прогресса в «Битве богов».

– Слышь, Эвери, – обернулся ко мне Лось. – Делаем так. Если кот тебе в шахматы предложит сыграть или петь будет, то ты там спокойно с ним общайся, за меня не беспокойся. Я подожду, ага. А если начнет сказки рассказывать, то ты мне махни рукой. Я тогда через камень в Вавилон вернусь. Не могу ждать долго.

– Хорошо. За сколько долетим?

– Через три часа мы уже в Лукоморье будем. Ага.

Сначала игроки из России его называли котом Бегемотом, но имя не прижилось. Игроков, знающих про Чеширского кота, оказалось больше, чем игроков, знающих, кто такой кот Бегемот. Вот и стали этого кота называть Чеширским, или, ласково, Чеширчиком.

Живет себе такой черный кот на дереве, выросшем на самой оконечности мыса, выпирающего далеко в море. Дерево – то ли дуб, то ли не дуб, толком никто не знает. Но размеры впечатляют – чтобы обхватить ствол руками, нужно человек двадцать. На дереве – цепь. Разумеется, золотая. Массивная. А кот, разумеется, ученый. И сказки говорит, и песни поет, а еще в шахматы играет. А я игрок в шахматы так себе. Мне не то что с ИскИном тягаться, мне с любым начинающим шахматистом победа не светит. Я, конечно, рисковал, отправляясь сюда. Если Чеширчик предложит сыграть в шахматы и я проиграю, то он навыку меня не обучит. Скажет, мол, приходи завтра. И плакали мои денежки, заплаченные за дорогу. Надежда была на то, что партию в шахматы кот предлагал редко. Предпочитал или песню пропеть, или сказку рассказать. Особенно он любил петь. Говорят, для слушателей это была пытка, особенно для тех, у кого тонкий музыкальный слух. Представляю себе этот концерт!

Мы приземлились рядом с деревом, возле того места, где толстенная золотая цепь, обвивающая ствол, ложилась на землю. Я спрыгнул с грифона и поднял голову вверх. Метрах в двадцати надо мною на толстой ветви развалился крупный черный кот и смотрел на меня. Я помахал ему рукой. Кот только вяло вильнул хвостом.

Иногда он слезает на землю, но сегодня, похоже, не собирался этого делать. Придется мне лезть наверх. Я поставил ногу на цепь и, придерживаясь руками за ствол, пошел по ней наверх, аккуратно переступая по ее звеньям.

Лучше всего, если кот решит спеть песню. У него, конечно, ни слуха, ни голоса, но это можно и перетерпеть. Зато времени займет немного. А вот его сказки действительно могут часов десять, а то и больше, длиться. По деньгам мне и то, и другое выйдет одинаково – возвращаться с Лосем на его грифоне я не собирался. Зря я, что ли, потратил четыре золотых в гостинице? В любом случае махну Лосю, чтоб он обратно улетал. А вот времени жаль. Лучше было бы в Нижнем Вавилоне его провести, там под городом канализация как раз для героев от сорокового до пятидесятого уровней. Можно крыс побить, немного деньжат поднять.

Я наконец-то добрался до кота и, усевшись на ветку напротив него, сказал:

– Привет! Мне навык «Умник» нужен. Поможешь?

Кот махнул пару раз хвостом, улегся поудобнее на своей ветке и ответил:

– Садись и слушай. Я расскажу тебе басню.

Я обреченно вздохнул. Придется потерпеть. Сколько времени займет его басня – неизвестно, надо сразу настраиваться на несколько часов. Но для меня это все же лучше, чем партия в шахматы, – теперь я точно знал, что уйду отсюда с навыком.

Я посмотрел вниз и махнул рукой Лосю, стоявшему под нами и глазевшему на нас. Лось сделал огорченное лицо, пожал плечами и развел руки. Дескать, извини, брат, но я не могу ничего поделать, мне надо валить отсюда. Я только согласно кивнул ему. Дескать, я все понимаю.

– Однажды по пустынной дороге навстречу друг другу шли двое, адепт Смерти и адепт Жизни, – начал рассказывать свою басню Чеширчик. – Так случилось, что в месте, где они должны были встретиться, стоял грифон. Когда путники подошли ближе, один из них увидел перед собой гордую голову орла, издающую грозный клекот, широко расправленные крылья, сияющие на солнце белоснежные перья. А второй увидел мощные львиные задние лапы, когтями царапающие дорожный камень и оставляющие на нем глубокие следы, упругий хвост с кисточкой на хвосте, воинственно хлещущий по бокам львиного тела. Так и стояли они, два адепта, и смотрели на грифона, и один думал, что видит орла, а другой думал, что видит льва. А грифон ничего не думал. Он знать не знал, что наполовину лев, а наполовину орел. Он знал, что он – грифон. Он расправил крылья, взмахнул ими и улетел.

Кот замолчал. Смотрел на меня, и только кончик его хвоста плавно двигался из стороны в сторону.

Я ждал окончания истории, но кот, похоже, и не думал продолжать ее рассказывать.

– А дальше? – спросил я, не выдержав затянувшейся паузы.

– Это все, – ответил кот.

Все? Я удивился. Я-то уже настроился просидеть здесь несколько часов, слушая его побасенки, а ему и пяти минут хватило.