Аделия. Позор рода - [63]

– Это она тебе рассказывала? – уточнил Дарис.

– Нет. Отец. Она умерла, когда мне было восемь, – сказала я, всё так же глядя ему в глаза. – Точнее, по официальной версии Амелия числится пропавшей без вести. Но я точно знаю, что её нет в живых.

– Почему ты так в этом уверена?

Я только пожала плечами, опустила голову и ответила то, что даже отцу не рассказывала.

– Потому что я видела…

Неожиданно стало нечем дышать. Перед глазами всё поплыло. Мир словно начал покрываться чёрными размытыми пятнами. А память гадко выдала то самое жуткое воспоминание. И как я ни пыталась от него отмахнуться, у меня не получилось.

– Говори, Аделия, – серьёзный голос Риса прозвучал совсем рядом. – Расскажи мне. Обещаю, потом тебе станет легче. Понимаю, что ты не хочешь вспоминать, но это необходимо.

– Зачем? – в моём тоне звучала настоящая обречённость.

Я не желала это вспоминать. Мне отчаянно хотелось просто вернуться в реальность. Отмахнуться от тех страхов, что и так преследовали постоянно. И неожиданно картинки прошлого отступили. Я снова осознала, что нахожусь в четырнадцатом тренировочном зале, что напротив сидит Рис, и что мне ничто не угрожает.

– Дель, сейчас ты уже не та девочка, какой была тогда, – мягким тоном проговорил эмпат. – Не беги от прошлого, окунись в него. Не нужно поддаваться страху, он и так тебе много лет портит жизнь. И сейчас всё это не наяву… и ты не одна, я рядом. Расскажи мне, что тебя так пугает. Выплесни это.

– Я не могу.

– Можешь, – заявил он. – Можешь, Дель.

Какое-то время мы провели в молчании. Рис смотрел на меня и, едва касаясь, поглаживал пальцами мои запястья. Он просто был рядом, и уже от одного ощущения его присутствия мне почему-то становилось легче.

Рассказать ему? Разве это что-то изменит? Увы, теперь уже невозможно что-то изменить. Станет ли хуже от того, что я поделюсь с ним грузом своих воспоминаний? Не думаю. Но почему бы не попробовать? Я ведь на самом деле никому никогда не говорила о том, что произошло в тот злополучный вечер. Даже полиции. Слишком боялась.

– Мы жили на Каруте, – начала, решив, что это тоже важно. – В тамошней столице, в довольно приятном, спокойном районе. Мне там нравилось, но мама всё время говорила, что он убогий. Она постоянно твердила, что достойна большего, что из-за меня вынуждена влачить жалкое существование. Что если бы не я, она бы давно жила в роскоши. А как-то, вернувшись откуда-то пьяная, она вдруг разрыдалась и сказала, что если бы не беременность мной, ей бы не пришлось покидать Дитерию. Тогда она впервые заикнулась о моём отце. Призналась, что он был женат, и что именно его жена заставила её уехать. Имён она не называла, да я, собственно, и не спрашивала.

– Тебе было с ней плохо? – спросил Рис, крепче сжав мою руку.

– Нет, – ответила, пожав плечами. – Мне было никак. Амелия не особенно баловала меня вниманием. Постоянно пропадала или в редакции, где работала, или на свиданиях. За мной приглядывала соседка. И знаешь, она мне стала, как родная. А мама… ей было не до меня.

– Уверен, она тебя любила, – с сочувствием сказал Рис.

Но я лишь отрицательно покачала головой.

– Она искренне и всей душой любила деньги, – прозвучал мой мрачный ответ. – Ради денег она была готова на всё, и её мало волновала моральная сторона вопроса.

Я горько усмехнулась и теперь сама сжала руку Дариса. Мне было неприятно вспоминать о своём детстве, да и воспоминания там остались в основном гадкие. Но сейчас я вдруг почувствовала в себе желание поделиться этим с Рисом. Кто знает, вдруг мне, и правда, станет легче?

– Мама встречалась с разными мужчинами, – продолжила я свой рассказ. – Довольно часто они оставались у неё на ночь. Меня же она от них скрывала. Когда у неё был гость, мне строго настрого запрещалось выходить из комнаты, шуметь, говорить, да и вообще хоть как-то обозначать своё существование. Правда, иногда случалось, что её очередной… друг, узнавал обо мне, и тогда Амелия очень на меня злилась. Ругалась, даже била пару раз. Так что я твёрдо уяснила: когда у неё гости, мне нужно прикинуться мебелью.

Переведя дыхание, я постаралась унять волнение и всё-таки окунуться в самое страшное своё воспоминание. Рис молчал, смотрел на меня с пониманием и сочувствием, но мне всё равно было жутко.

– А однажды вечером, придя домой, мама радостно заявила, что теперь всё изменится. Пребывая в прекрасном настроении, она рассказала мне, своей восьмилетней дочери, что встретила настоящий денежный мешок. Я уже не помню, что именно она тогда говорила, но меня порадовало её хорошее настроение. Правда, после этого я стала чаще оставаться дома одна – наша соседка в то время куда-то переехала вместе с семьёй, потому я большую часть времени была предоставлена сама себе. И в тот вечер, когда Амелия в очередной раз привела в нашу квартиру мужчину, я развлекала себя тем, что примеряла её наряды. Правда, потом аккуратно вешала обратно в шкаф, чтобы в случае чего быстро убежать. Вот только… не получилось. Когда мама с каким-то мужиком, целуясь, завалились в комнату, я лишь чудом успела спрятаться за плотной шторой.

На этом моменте мои нервы всё-таки сдали.