Адам - значит человек! За шаг до Победы - [7]

— Е, допомогти!

Вышли на улицу. Пленные стояли вряд у разрушенного дома и уныло смотрели на охраняющих их бойцов. Один из немцев вдруг вскинулся.

— А ну! — угрожающе двинулся на пленного боец.

— Nein nein, — остановился немец, — Ich möchte fragen, herr feldwebel! Herr feldwebel. Verzeihung. Was ist mit dem Jungen? Lebt er?*

— Товарищ сержант, — обернулся боец, — этот немец что-то хочет.

— Малявин, — позвал переводчика Бейсенгали, — что говорит этот фриц?

Тот вышел из здания, выслушал пленного и перевел вопрос:

— Он спрашивает — что с мальчишкой?

— Скажи ему, спит он. Просто спит.

— Schlafplätze, — перевел Малявин.

Немец кивнул, что-то сказал по-немецки и вдруг весь строй подтянулся, а немецкий фельдфебель отдал сержанту воинское приветствие.

— Чого це вони! — удивился Ройко. — Малявин, запитай, чого вони тягнуться?

— Этот фриц говорит — спасибо, — удивленно перевел тот.

— Дуже треба його спасиби, — буркнул младший сержант.

— Ладно, пошли Михаил Петрович, — сказал Бейсенгали, — Нам надо мальчишку пристроить.

— Прибудуемо, сержант. Тильки цивильних знайдемо.

И Ройко пошел впереди.

— Вперед, марш! — Раздалась команда, и немцы под конвоем двинулись следом.

Так и шли — первым Ройко, потом Абулхаиров, со спящим малышом на руках, а следом маршировал строй пленных.

На следующем перекрестке им перегородила путь колонна из тяжелых танков. Последний ИС остановился в самом центре перекрестка. Башня медленно повернулась, и ствол нацелился на сержантов.

— Гей, ти що твориш, мазуту! — возмутился Ройко. — Куди нацилився? Не бачиш — свои!

— Не дрефь, махра! — из люка высунулся танкист. — Вижу что свои.

После этого ствол чуть довернул в сторону.

— Семенов на месте, остальные к машине! — крикнул танкист в люк и начал выбираться из танка. Мелькнули лейтенантские звезды. Абулхаиров шагнул к Ройко.

— Михаил Петрович, перехвати-ка, — и осторожно переложил мальчика в руки младшего сержанта, затем подошел к танку.

— Товарищ лейтенант, сержант Абулхаиров, шестьдесят первая стрелковая, — представился Бейсенгали, — по приказу командира сопровождаем немецкого мальчика.

Лейтенант взглянул на Ройко, затем на спящего малыша, потом на пленных.

— А эти? — кивнул он в сторону немцев. Те чувствовали себя неуютно под прицелом 122 миллиметрового орудия.

— Конвоируем к месту сбора, товарищ лейтенант, — доложил старший конвоя.

— Ясно, так идите.

— Есть! — ответил Абулхаиров. — Товарищ лейтенант, а не подскажите — где немцев гражданских найти. Мальчонку сдать бы кому на руки.

— Откуда я знаю! Хотя… — танкист на мгновение задумался и махнул за спину. — Там через пару кварталов, баррикада будет, вот аккурат за ней, сразу направо. Там наши полевые кухни развернули. Видел там наши немецких баб да стариков подкармливают.

— Невже! — удивился Ройко. — Нимцив годують?

— Что, не веришь? — усмехнулся танкист. — Так иди и посмотри.

Сержанты пошли в указанном направлении.

— Бач, и не подумав би, — задумчиво пробормотал Ройко, — что наши немцев кормить будут.

В пылающем здании справа что-то затрещало, затем начали обрушаться перекрытия. Сержанты быстро отошли на противоположную сторону. Но их все равно обдало дымом и пылью.

— Ось адже! — выругался младший сержант.

Мальчишка завозился и открыл глаза.

— А-а-а… Абу! — вдруг закричал он.

— Ти що це? — удивился Ройко. — Ти що?

— Абу! — Вилли вывернулся из рук младшего сержанта и с воплем кинулся к Абулхаирову. — Абу!

Бейсенгали подхватил Вилли и тот крепко прижался к груди, обняв сержанта за шею.

— Абу… — прошептал мальчишка. — Абу…

— Ну что ты, малыш, — успокоил его сержант, — чего испугался?

— Приснилося може чого? — предположил младший сержант.

— Возможно. Ребенок ведь…

Абулхаиров поставил мальчишку на брусчатку и присел.

— Тагы шанды,* — пробормотал Бейсенгали и начал отряхивать одежду Вилли.

— Und wir hier gelebt,* — произнес тот, и показал на горящее здание.

— Монды?* — обернулся Абулхаиров.

— Ja, es war unser Haus.*

— Егер анасы кайда?* — спросил сержант, обтирая носовым платком лицо мальчишки.

— Weiß nicht, — захныкал Вилли, — verloren.*

— Егер жас салт боласыз, жылай болмайды! — строго сказал Абулхаиров. — Егер анашым таба бизге берсин.*

Ройко стоял и смотрел удивленно то на Вилли, то на сержанта.

— Темиртасич, ти що, по-нимецьки розумити став? — наконец спросил он.

— Да что тут понимать-то? — поднялся Бейсенгали, беря Вилли за руку. — Ребенок же. Пошли, Михаил Петрович, вон вроде та баррикада…

У полевых кухонь толпились люди, в основном женщины и старики. Кашевары раскладывали порции большим черпаком в подставленные миски. Получив свою долю, люди отходили в сторону, сразу начиная жадно есть, и лишь некоторые, придерживая посуду, торопились куда-то. Одна женщина только отошла от полевой кухни, как вдруг вскрикнула, выронив миску с кашей.

— Mein Gott, Willie! — закричала она и бросилась к сержанту. — Willie, sonny! Willie, mein junge.*

— Mutti!* — Мальчишка вырвался из рук сержанта и бросился навстречу.

— И в правду матка знайшлася, — пробормотал Ройко.

— Willie, meine kleine Willy, — ревела в голос женщина, непрерывно целуя сына, — du lebst! Was für ein glück! Du lebst!*