Адам, Сюзанна и другие герои - [41]

Анита, как и договаривались, сидела на скамейке около роз. Вид у нее был уже не такой удрученный, мама подбодрила ее: «Сначала сделают операцию, потом две-три недельки надо потерпеть. И я опять в форме. Справимся как-нибудь, Анита!»

Девочки посмотрели на высоченный больничный корпус — этот гигантский пчелиный улей из бетона и стекла. Они посчитали этажи, нашли окна Анитиной мамы и господина Зиштохая. Потом побрели вместе к автобусной остановке. Спешить некуда, вся вторая половина дня была свободной.

Проходя мимо киоска, Анита сказала:

— Куплю плитку шоколада, а то я сегодня не обедала. Вообще-то я должна была обедать у тети, но когда я там бываю, она садится напротив и требует от меня подробнейшего отчета. Можно подумать, что я еще в детский сад хожу!

— Тогда пойдем лучше ко мне! — оживилась Нелли. — Дома я что-нибудь приготовлю. Что бы ты сказала насчет яичницы воздушной и салата?

— Неплохо звучит, — призналась Анита.

— Нам надо сесть на «семерку». Не успеем оглянуться — и мы дома.

Когда они шли от конечной остановки мимо первой башни, в окне показался Фридер. Сперва он узнал только Нелли и позвал ее.

Нелли остановилась и помахала рукой.

Высунувшись из окна, Фридер разглядел рядом с ней Аниту.

— Может, ко мне заскочите? — крикнул он. — На лифте покатаемся!

— Может быть, только позже! — крикнула Нелли. — Надо поесть сначала!

И они поспешили дальше. Анита спросила:

— А ты на Фридера больше не дуешься? Ну, я имею в виду игру «в снегурочку»?

— Уже нет! — спокойно ответила Нелли.

— Жаль, что Фридер иногда малость нерешительный, — заметила Анита. — А так он вообще вполне симпатичный.

Нелли ничего не ответила. Молча шагала она рядом с Анитой.

— Знаешь, — продолжила Анита, — я уже давно собиралась тебе кое-что рассказать. Когда ты там лежала, на жесткой скамейке, мне тебя было очень жалко. Я сама хотела выйти и расколдовать тебя, да одна из девочек удержала. «Это не по правилам, — сказала она. — Расколдовывать могут только мальчишки». Ну знаешь, по-моему, это сущая чепуха.

Нелли остановилась и недоверчиво посмотрела на Аниту.

— Ты и вправду хотела меня расколдовать?

— Хотела.

Нелли засветилась, повеселела и, взяв Аниту под руку, зашагала с ней домой.

Они захватили в комнате господина Зиштохая салат и яйца, а потом поднялись вместе с клеткой и Гакеляей в квартиру Нелли. Курицу после перенесенного шока нельзя было оставлять одну.

Нелли быстро управилась с готовкой. «Яичница воздушная» по рецепту господина Зиштохая оказалась изумительно вкусной.

— Я и другие блюда готовить умею, — сказала Нелли гордо. — А что, если ты будешь теперь со мной обедать, пока мама в больнице? Она ведь разрешит?

— Думаю, что да, — сказала Анита. — Она же знает, как я не люблю ходить к тете.

На тарелке остался кусочек яичницы.

— Это тебе! — Анита подвинула тарелку к Нелли.

— Нет, тебе! — Нелли подвинула тарелку обратно. — Я и так толстая!

— А знаешь, по-моему, ты немного похудела. Я уже давно заметила. В груди платье стало великовато!

— При том, что мама две недели назад его ушила, — обрадованно сказала Нелли. — Но пока я еще кубышка.

— Некоторая полноватость тебе даже к лицу. — Анита произнесла это без иронии, глядя своими открытыми, мечтательными глазами цвета незабудок.

Тогда Нелли взяла и доела яичницу.

А Анита подчистила миску с остатками салата.

Покончив с едой, Анита встала к раковине и сказала:

— А теперь приступим к мытью посуды.

— Только не ты!

— Это еще почему? Ты что, считаешь меня принцессой? — Анита нахмурила лоб.

— Было дело, — призналась Нелли.

Они переглянулись и дружно расхохотались.

Анита закрыла отверстие в раковине и пустила горячую воду.

Ханс Манц Разные случаи из жизни Адама-простака Перевод А. Исаевой

Что было раньше

Когда Адам был еще маленьким, он сползал по утрам с высоченной кровати и умывался под краном очень холодной водой. Зато молоко к завтраку было теплое, прямо из хлева — хлев находился рядом с кухней. А потом молоко кипятили на плите, ее топили дровами. Пока Адам ел, он слышал, как недалеко, за домом, гудит паровоз. Паровоз тащил за собой маленькие дребезжащие вагоны второго и третьего класса. Из трубы валил дым.

Железная дорога соединяла деревни их долины, а возле начальной и конечной станции были расположены два небольших городка. Только радио помогало представить, как велик мир. Круглое, черное, оно висело высоко на стене в большой комнате.

Адам жил в очень старом доме — ему, может, было уже даже больше ста лет. Дом этот принадлежал его отцу, отцу он достался от деда, а тому — от его отца. В их деревне многие жили в таких старых домах — дети вместе с престарелыми родителями. Вся жизнь протекала на немощеных деревенских улицах, где стояло всего несколько десятков домов.

Когда отец входил в комнату, он заполнял собою весь дверной проем — и в высоту, и в ширину. Он входил, и это значило: «Внимание, я здесь!» Адам чувствовал себя как-то увереннее в присутствии отца, словно бы под защитой, и в то же время совсем маленьким и слабым.

На этот раз Адама сильно заинтересовали отцовы черные брюки. Таких он еще ни у кого не видел. Черные-черные, а по бокам ярко-красные полосы. Отец вошел в спальню, открыл платяной шкаф и достал из него китель, тоже черный с ярко-красными полосами. Только полосы тут — на рукавах. Желтые пуговицы сверкают как золотые звезды. А на пуговицах — выпуклый рисунок: пламя. Вот бы и ему такой костюм, только поменьше. Или хоть пуговицу такую, ярко-желтую, с пламенем!