Ада Даллас - [35]

— У меня ничего не болит, — ответила она и потушила свет.

Я же хотел сказать: «Почему бы тебе не переменить решение? Позвони Сильвестру и скажи ему, что ты передумала».

Но я не сказал этого. И поэтому считаю себя виновным в том, что произошло с Адой. Да, я знаю, что виновен. Предоставив событиям развиваться своим чередом, я стал их невольным участником.

Я лежал и с отвращением думал о том, что она наделала. Еще минут двадцать она возилась в темноте, потом выключатель щелкнул, зажегся свет, и она прошла в гостиную.

Я слышал, как она позвонила в комнату Сильвестра и сказала:

— Вы можете зайти к нам? Это очень важно.

Я встал и, накинув халат, вышел в гостиную. Ада выглядела усталой, но явно чувствовала себя лучше, чем полчаса назад.

— Я трусишка, — робко усмехнулась она мне. — Зайчишка-трусишка. Не могу выдержать, придется отпустить ее на все четыре стороны.

Я обнял ее.

Вошел Сильвестр. Он был в темно-лиловом халате, его седые волосы тщательно причесаны, словно он и не ложился спать.

— Ну? — совсем тихо спросил он, посмотрев поочередно на каждого из нас.

Потом они посмотрели друг на друга, но совсем не так как полчаса назад.

— Я передумала, — сказала она. — Давайте предоставим ему возможность выйти из игры.

Несколько секунд он изучал ее лицо.

— Ваше право, — пожав плечами, сказал он. — Вам и решать. Надеюсь, еще не поздно.

Он поднял трубку и набрал номер.

— Мистер Ланкастер? Мы пересмотрели наше решение и готовы согласиться на ваше предложение. — Он замолчал и я увидел, как менялось его лицо, пока голос в трубке быстро и сердито что-то ему выговаривал. Различить слов я не мог. Наконец Сильвестр чересчур вежливо сказал: — Он не снимет свою кандидатуру? Что же, в таком случае мы вынуждены действовать, как намеревались.

Он бросил трубку на рычаг и поднял на Аду взгляд, в котором, мне показалось, светилось любопытство:

— Мы несколько опоздали. Не очень, но тем не менее опоздали. Ленуар не выйдет из игры. Дело в том, — он помедлил, и его темные глаза вонзились в лицо Ады, как будто он хотел на нем что-то отыскать, — что пятнадцать минут назад Марианн Ленуар пустила себе пулю в висок.

Смертельно побледнев, Ада широко открытыми непонимающими глазами смотрела на него.

— Боже мой! — охнула она и, выбежав в соседнюю комнату, захлопнула за собой дверь.

С минуту царило молчание. Потом из-за двери донеслись всхлипывания — первый и последний раз в нашей совместной жизни я слышал, как она плачет.

«Свободная пресса» рассказала всю историю, вынуждены были повторить ее и другие крупные газеты.

Мы одержали победу большинством в 127 000 голосов.

Стив Джексон

Люди запрудили улицы; навалившись на украшенные яркими флажками канаты, они застыли в покорном ожидании и с любопытством вглядывались в даль в надежде увидеть Томми и Аду Даллас. А над городом стоял гул толпы — так порой гудит ветер в высокой траве или, пожалуй, в листве деревьев. Нет, этот гул был похож только на гул застывшей в ожидании толпы.

Мой микрофон был установлен напротив главного входа в Капитолий на Лафайет-стрит. Длинный провод шел от него к фургону, на крыше которого размещались две цветные телевизионные камеры. Я вел репортаж.

— Огромная красочная толпа замерла в ожидании нового губернатора и его очаровательной супруги, — сказал я в микрофон. — Процессия вот-вот двинется в путь. Все ее участники уже сидят в машинах. Мы ждем только, когда губернатор, прошу прощения, он станет губернатором через несколько минут, когда мистер и миссис Даллас займут свои места в губернаторском «кадиллаке», и тогда мы тронемся.

Длинная вереница разноцветных машин с откидным верхом, битком набитых так называемыми «уважаемыми гражданами штата», стояла на мостовой между канатами. Наконец из здания выскочил изящный человек с черными усиками в большой белого фетра шляпе — официальный распорядитель церемонии. Лицо его было озабоченно-важным. Четыре полицейских, по два с каждой стороны, в отполированных до блеска сапогах и заутюженных до острия ножа бриджах стояли возле веревок на тот случай, если толпа вдруг рванется внутрь. Но полицейским нечего было делать, потому что это была, как я уже сказал, застывшая в покорном ожидании толпа.

— Где же Томми? — наконец выкрикнул кто-то, а потом несколько голосов завопили: — Ада! Ада!

Сколько времени прошло с тех пор, как я ждал в тот последний раз Аду? Один в пустой комнате, в старом, стоявшем на ветру отеле, на берегу покрытого шапками белой пены океана. Время мчится из прошлого в будущее, настоящего у него нет. Прошлое в десять секунд — это то же самое, что прошлое в десять лет. Вот и то ожидание в пустой комнате отеля могло быть и вчера, и два десятилетия назад. А в действительности с тех пор прошло два года.

Сейчас, наверное, она получила все, что хотела.

Я посмотрел на машину, в которую ей предстояло сесть. (Было объявлено, что не в пример прежним губернаторшам, она будет сопровождать своего мужа. Прочитав это сообщение, я почему-то вспомнил записанный на ленту разговор Ады с Сильвестром Марином.) Это был золотистый «кадиллак» с откидным верхом, украшенный лилово-золотыми лентами — цвета штата, — с черной обивкой внутри.