Ад во мне - [6]

Когда куратор вернулся, я разглядывал себя в большом зеркале, занимающем, почти, целую стену. Да уж, сюрприз удался. Из зеркала выглядывал диаболус корнеа, он же — черт рогатый. Во-первых, у меня на лбу выросли рога. Точнее, небольшие черные рожки, словно две маленькие термоядерные ракеты, угрожающе торчали в сторону зеркального отражения. Во-вторых, я стал выше ростом, шире в плечах и значительно мускулистее. В-третьих, волосы на голове отросли, начали завиваться, и из них торчала маленькая головка черной змеи. Прямо по центру лба, между рогов. Это, наверное, моя единственная извилина выползла посмотреть на придурка сохатого. Ариох облысевший! Кожа потемнела до цвета средиземноморского загара. Черты лица приобрели некую скульптурную грубость, но, в целом, мне понравилось. Глаза, правда, из темно-серых стали непонятного цвета, то ли темно-лилового, то ли серо-буро-малинового. При искусственном освещении понять было сложно. Странные такие глаза, без белков. Зато большие! Я показался себе таким мужественным чертом с едва уловимым шармом. А что делать? Только и остается — искать в каждой гадости приятное.

Бассейн заполнился, я выключил воду и начал стягивать джинсы. И тут я увидел ЭТО! Зудеть-колотить!

— А-а-а-а-а! — заорал я, потом набрал воздуха и заорал еще раз. — А-а-а-а-а!

В ванну с моей битой в руках ворвался Вал.

— Что случилось? — он в бешенстве ворочал глазищами, выискивая опасность.

Я же прибывал в анатомическом шоке, и только мог, что, сжав кулаки, большими пальцами обоих рук показывать вниз, на то, что повергло меня в ужас.

— Что? — Вал наконец-то опустил биту и бросил мимолетный взгляд на указанный мною объект.

— Их два! — завопил я.

— Ну да. А что тут такого? Ты же не инкуб, чтобы их было пять, — он как-то мечтательно посмотрел на потолок.

— Но их ДВА! Ты понимаешь, два!

— А что, дома было три? — в голосе моего куратора проскользнула нотка интереса.

Я взвыл:

— Один был! Один!

На лице Вала отразилась сложнейшая смесь из жалости, недоверия и ужаса.

— А к целителям обращались?

Я истерически заржал и ржал пока не начал икать. Вал терпеливо ждал, пока закончится моя истерика, затем серьезно сказал, положив руку мне на плечо:

— Я понимаю твою радость, друг. Можешь меня не стесняться и проявить чувства в полной мере. Даже не представляю, через сколько унижений и страданий тебе пришлось пройти с таким-то уродством. Мне стало понятно, почему Брунька показалась тебе красавицей, но теперь все позади, и ты сможешь наконец-то в полной мере насладиться всеми прелестями жизни!

Бросив взгляд на искреннюю физиономию демона, я решил ничего не объяснять.

— Но как с этим ходить?

Вал смотрел, словно перед ним стоял не молодой, красивый я, а торпидный дебил, пускающий слюни.

— А как ты поступаешь в боевой трансформации? Втяни и все.

Челюсть упала, я ее с усилием захлопнул и… ничего не сказал. А что говорить? И так показал себя абсолютным идиотом. Придется самому разбираться со своей анатомией.

— Что у меня еще в двойном количестве?

— Да, в общем-то, все как всегда. Два сердца, две печени, две ипостаси. Если найдешь свое истинное призвание — появятся дополнительные возможности. Крылья там, шипы или оружие под кожей, — он пожал плечами. — Я вина притарабанил. Ты давай, принимай ванну, и будем собираться на вечеринку в «Кварки-шкварки», а то парни без нас начнут.

С этими словами он покинул помещение, а я в легком трансе погрузился в воду. Блин, а у инкубов их пять? Надо спросить у Геракла, как он с этим живет?

Да уж привыкать мне здесь придется ко многому, чувствую.

— Ни за что не надену на себя эти бабские воланы! — орал я, потрясая перед носом куратора чем-то бледного сиреневого цвета с широкими рукавами, завязками вокруг запястий и кучей рюшей на груди. Только по какому-то дикому недоразумению ЭТО называлось мужской рубашкой. — Я черт! — Вал удивленно поднял брови. — Черт! А не Наташа Ростова, собирающаяся на свой первый бал!

Куратор тяжело вздохнул, пытаясь в шестой раз натянуть на меня хоть что-то из воздушно-кисейного барахла, щедро украшенного стразами, оборками и бантиками, которым был забит шкаф. Это только авторам женщинам всегда почему-то хочется одеть своих мужественных героев в цепочки, рюшечки, оборочки, гипюры, бархат и кожаные штаны в облипку! А сами они пробовали ходить в натуральной коже, плотно облегающей тело? Да еще бегать в них, драться и скакать верхом сутки напролет?

— Ну почему, почему я не могу надеть строгий черный костюм и белую рубашку? — в шестой раз вопрошал я с надрывом в голосе.

— Потому что этот костюм предназначен для покойников! В черном у нас хоронят! И женят!

— Совсем одно и то же, — пробурчал я. — Между прочим, я иностранец, мне положено немного эксцентричности! — и потянулся к костюму. Вал ухватился за него с другой стороны.

— Да как ты не понимаешь, нельзя носить черное в повседневной жизни! Это неприлично! От тебя девушки будут шарахаться! — привел он последний железобетонный аргумент.

Слова о девушках заставили меня задуматься, но не смириться. Я начал в очередной раз перебирать рубашки кучей вываленные на кровать. Наконец-то нашел одну более-менее удовлетворяющую моему вкусу. Кремового цвета, вместо пуговиц — шнуровка до груди, правда, по краю выреза расшита жемчугом. Но, если шнуровку распустить, то эта лишняя деталь в виде кучи минералов класса органических соединений станет совершенно незаметна. Решительно закатав по локоть рукава, предварительно оторвав от них пышные воланы, я остался весьма доволен результатом. Судя по кислому выражению физиономии моего товарища, эксперимент мне удался. А дальше началась вторая часть балета.