Ад на земле Книга II - [4]

Договорив, Лиам безвольно опустил руку с мобильником:

— Я был прав. Нужно было убить этого урода, еще при первой встрече. Они нашли свидетельство о рождении.

* * *

Я притаилась; завернувшись в ватное одеяло от которого пахло уютом, в доме Адама в Дарк-Холле, я невидящими глазами смотрела в его сторону, пока парень лежал рядом на кровати, в ореоле желтоватого света от светильника, делая вид, что читает. Его глаза не двигались. Он был сосредоточен на том же, на чем и я.

Как это возможно? Как Кэмерон может быть сыном Ридов, и в то же время быть братом Лиама и Рэна? Эта мысль выводит меня из себя, заставляя внутренности пылать. Что, если… а что, если Рэн и Экейн узнали, что Риды отдали их на усыновление в семью Коллинзов, и потому возненавидели их? А что, если я видела, как это случилось, и потому они…

Это сумасшествие. Я схожу с ума.

Чужим голосом, я спросила:

— Это правда?

Адам медленно перевел на меня взгляд. Он был встревожен, его скулы были напряжены, между бровей залегла морщинка.

— Что правда?

Я выпуталась из одеяла, освобождая нижнюю половину лица, и повторила вопрос:

— Это правда, что было написано в том документе? Это правда, что я приемная дочь? Это правда, что мама и папа не мои настоящие родители?

— Аура… — Адам вздохнул, закрыл книгу и отложил ее. У него не было ответов на мои вопросы. Точнее был, но один, и он мне не нравился. Адам выключил светильник, со своей стороны кровати, спустился по подушке, и повернулся ко мне:

— Я тоже ничего не понимаю. Но если мы ничего не понимаем сейчас, не значит, что объяснения не существует. Оно где-то есть, и мы узнаем…

Я перевернулась на спину, все еще завернутая в одеяло. Оно помогало сохранить тепло моего тела, оно помогло мне не рассыпаться… как волшебный пластырь.

— Не знаю, хочу ли я знать это, — произнесла я. Это был мой голос, мои слова, мои мысли, и мне казалось, я поступаю правильно. Но эта безысходность слишком напоминала мне прошлое, дни, проведенные в больнице, когда меня «лечили». Я не хотела восстанавливать воспоминания. Мне казалось, что ни к чему хорошему это не приведет, и это правда — я лишь сильнее запуталась, вопросов прибавилось, и моя неуверенность укоренилась.

Я снова хочу сбежать.

— Аура… — Адам осторожно убрал с моего лица волосы, и подперев голову рукой, тихо продолжил: — Ты должна быть сильнее этого. Будь сильнее своего страха, контролируй его. Борись с ним, иначе он проглотит тебя.

Некоторое время он молчал, вглядываясь в мое лицо, потом задумчиво произнес:

— Ты знаешь, я говорил тебе, что от правды не скрыться. Даже если сейчас ты уйдешь, решив сдаться, это не будет ничего означать. Через некоторое время — через год, или пять лет, она вновь вернется. Будет сводить тебя с ума, будет мучить тебя ночами, желая заставить разгадать эту загадку. И ты вернешься.

Я с трудом проглотила комок в горле, и прошептала:

— Я бы хотела, чтобы все оказалось кошмаром. Я проснусь, и увижу, что все закончилось. Нет, даже не так, — я глянула на Адама, и он посмотрел на меня сквозь прикрытые веки. Он все еще хмурился, принимая близко к сердцу мои слова. — Я проснусь, и окажется, что ничего не начиналось. Просто ничего и не было…

— Ты можешь превратить происходящее в еще одно плохое воспоминание, — пообещал он.

Я слабо улыбнулась. В этом весь Адам. Поддерживает даже тогда, когда знает, что я втянула его в неприятности. И я не должна сейчас жаловаться: ему тоже пришлось несладко, я сама его подвергла опасности, чего не должно было произойти. Я не должна жаловаться и ныть, но я чувствовала, что выдыхаюсь. Я молчала, потому что боялась, что, если открою рот, произнести хоть слово, из него вырвется раскаленная лава.

— Аура… — осторожно пробормотал Адам. Вероятно, он не хотел, чтобы я утонула в собственных мыслях, как в вулканической лаве, которая плескалась у меня в мозгу, обжигая мыслями, и всевозможными догадками.

— Я хочу увидеть маму.

Я не сразу поняла, что это я сказала, а лишь после того, как Адам уставился на меня, как на пришельца из космоса. Его глаза стали просто огромными; он резко сел, щелкнул светильником. Я изумленно спросила:

— Что?!

— Ты сказала, ты хочешь увидеть свою биологическую мать. Но… ты…ты уверена?

Он еще сильнее нахмурился, если это вообще возможно.

Пока Адам смотрел на меня, словно моя голова внезапно клонировала сама себя, я обдумала эту мысль, и потому смогла закончить:

— Да… Я хочу знать, почему она меня отдала. Хочу все узнать…

— Ну… в этом есть смысл. — Адам произнес это голосом, полным сомнения. — Как ты собираешься ее искать?

Я задумалась. Оторвала взгляд от все еще изумленного лица друга, и перевела в потолок. Это разумный вопрос. Как я собираюсь ее искать?

Я медленно вздохнула.

Ощущение безнадежности отступало, освобождая дорогу зарождающейся надежде. Может, еще не все потеряно? Может, еще есть шанс начать свою жизнь заново? Я еще могу все исправить, стать обычной девушкой.

У меня может быть мама.

Она сможет мне все объяснить; может, и она меня ищет? Мне представилось, как я бегу ей навстречу, и моя мама непременно мне улыбается, мы вместе плачем от счастья, и я крепко обнимаю ее, а моя мама говорит, что любит меня. Потом, она говорит, что никогда не хотела меня оставлять, и она любит меня больше всех на свете, и я ей верю; ведь неважно, что произошло, — главное мама меня любит, и она нашла меня.