Ад - [24]

— Напомни, — попросил Камень.

— Ну как же, вместо коммерческого курса иностранной валюты ввели рыночный курс, и рубль моментально упал. А на следующий день ликвидировали государственное регулирование цен. Вспомнил?

— Ах да, — спохватился Камень. — Теперь вспомнил. У них тогда цены за один день подскочили буквально на все. Они еще как-то интересно это называли, только я запамятовал, как именно.

— Шоковая терапия, — подсказал Змей.

— Точно! Там какой-то внук писателя всю эту канитель затеял. Да?

— Правильно, Камешек, именно что внук писателя, Гайдар его фамилия. Тебе Ворон книжку про Тимура и его команду пересказывал?

— Было. Но она же детская, кажется… Так что, эту книжку дед того самого шокового терапевта написал? Ну надо же! Слушай, цены подняли, а что с зарплатами? Тоже подняли?

— Как же, дожидайся, — усмехнулся Змей. — Зарплаты какими были, такими и остались, только на них теперь можно было купить в три раза меньше всего.

— И как же люди жили? Ворон говорил, что совсем плохо. А ты что скажешь?

— Да то же самое и скажу. Люди были в шоке, как внук писателя и запланировал. Но нас с тобой не все люди интересуют, а конкретная семья. Лиза, само собой, тут же подняла вопрос об увеличении дотации, поскольку деньги Родислав дает на детей, а на сто рублей теперь особенно не разживешься. Пришлось увеличить алименты. Раиса тоже попросила прибавку, и ее можно понять. Сперва Люба и Родислав впали в полное отчаяние, от их двух зарплат вообще ничего на жизнь не оставалось, спасибо еще Тамара к ситуации с Раисой отнеслась с пониманием и стала присылать больше денег. Но тут в конце января Ельцин подписал Указ «О свободе торговли», и у Бегорского дела пошли резко в гору, он же несколько совместных предприятий организовал и делал по западным технологиям всякое разное оборудование для предприятий общепита. Так что Любины доходы заметно увеличились, и Романовы вздохнули с облегчением и стали даже подумывать о том, чтобы отказаться от Тамариной помощи. Однако Тамара с этим не согласилась и заявила, что ей необходимо чувствовать себя нужной семье и, пока она не оправится от утраты, она будет присылать деньги на Раису и слышать ничего не хочет.

— Ельцин подписал указ? — задумчиво повторил Камень. — А почему Ельцин? Он что, стал министром торговли? Что-то я запутался.

— Ну ты скажешь! — расхохотался Змей. — Каким министром? Какой торговли? Ельцин у них теперь президент, самый главный. Горбачев ушел с поста, СССР распался, а Ельцин — Президент России.

— Вспомнил! — обрадовался Камень. — Беловежское соглашение. Ну все, теперь у меня в мозгах улеглось. А как же Николашин долг? Его серьезные люди индексировали или сколько было, столько и осталось?

— Ну прям-таки, осталось! Там еще и пеня наросла — будьте-нате. Пришлось Николаше прибегать к помощи еще более серьезных людей, своих партнеров по игре, чтобы они ситуацию хоть как-то разрулили. Там на высшем уровне провели несколько раундов переговоров и зафиксировали Николашин долг на уровне шестидесяти тысяч долларов, но с условием погашения в течение недели. Колька клялся и божился, что отдаст, и начал искать возможность сесть за серьезную игру с настоящими большими бабками.

— Вот идиот, а?! — буквально простонал Камень. — Ничему жизнь его не учит.

— А у него выхода нет, — спокойно заметил Змей. — Где деньги-то взять? Маргарин к тому времени он продал только наполовину, деньги, почитай, все на аренду уходят, а как цены выросли, так доходы от продажи маргарина, конечно, увеличились, но аренда возросла, цены на месте не стоят, ползут, как тесто на дрожжах. И представь себе, ему повезло, он выиграл сорок три тысячи. А неделя-то уже на исходе. Кинулся он к своим кредиторам, возьмите, говорит, пока хотя бы эти сорок три, за мной еще семнадцать, но учитывая, что я львиную долю уже принес, продлите мне срок еще на неделю. Серьезные люди носом покрутили, лбы поморщили, вспомнили, на каком высоком уровне пришлось насчет Кольки договариваться, и решили, что имеет смысл перед тем высоким уровнем как-то прогнуться, лояльность продемонстрировать, и дали ему неделю. Но строго предупредили, что если через неделю семнадцать тысяч не вернет, то будет должен уже двадцать. И далее везде.

— И как? — спросил Камень, затаив дыхание.

— Хреново. Всю неделю играл как проклятый и в карты, и на рулетке — ничего. По нулям. Даже чуть-чуть в минусе, но так, по мелочи, за проигрыш он из своих джинсовых доходов расплатился. А потом Родислав уехал вместе с группой руководителей из министерства в загранкомандировку, в Испанию, опытом обмениваться…

* * *

Проводив мужа, Люба почувствовала внезапную тревогу. В первый раз за все годы супружества Родислав уезжает в такую командировку, откуда не сможет ей позвонить. И она ему позвонить не сможет. Ей было неуютно от непривычного чувства оторванности, невозможности вступить в контакт. А вдруг с ним что-нибудь случится? Вдруг он заболеет или просто плохо себя почувствует? Люба собрала ему с собой целую аптечку, но когда объясняла мужу, куда она кладет таблетки и капли, и в каких случаях их следует принимать, и в каких дозах, Родислав не слушал ее, как, впрочем, не слушал в таких ситуациях никогда. Каждый раз, когда он собирался в командировку, Люба, складывая его чемодан, проводила подробный инструктаж, показывала, в какие пакеты она кладет носки, белье, сорочки, галстуки, а также пресловутую аптечку, в которую напихивала средства «от всех болезней», но Родислав отмахивался и говорил, что если чего-то не найдет в своем чемодане или что-то забудет, то просто позвонит ей и спросит. Он действительно постоянно звонил и спрашивал, Люба, никогда ничего не забывавшая, терпеливо и подробно отвечала на его совершенно детские и беспомощные вопросы. А как он будет звонить из Испании? Из гостиничного номера он позвонить не сможет, всю группу заранее предупредили, что поездка оплачивается валютой, которой в бюджете министерства совсем мало, и никаких дополнительных расходов быть не должно. В том числе говорили про телефонные звонки и какой-то мини-бар, о котором почти никто из выезжающих представления не имел. Наверное, можно было бы позвонить с какого-нибудь специального телефона, наподобие переговорного пункта, но это тоже за деньги, а денег-то — кот наплакал, выдали по двадцать пять долларов на человека на целую неделю. И как быть, если Родиславу что-нибудь понадобится?