Ад - [48]
— Те, кто их оскорбляет, совершают преступление по неведению, — сказал дрожащим голосом молодой человек. — Они не признают высшую логику творящихся вещей.»
Он наклонился совсем близко к своему товарищу и более твёрдо его спросил:
«Почему же тому, что начинается, не стать революционным? Те, кто первыми воззвали, одиноки, и их либо игнорируют, либо ненавидят, — вы только что это сказали! — Но последующие поколения воспримут этот передовой отряд принесённых в жертву, станут приветствовать тех, кто посеял подозрение в двусмысленности слова «родина», и сопоставят их с предшественниками, которым мы сами воздали должное!
— Никогда!» — воскликнул старик.
Он сопроводил эти слова мрачным взглядом. Его лоб был перечёркнут складкой упрямства и нетерпения, а его ладони судорожно сжимались от ненависти.
*
Он взял себя в руки: Нет, это не было то же самое; к тому же, эти дискуссии ни к чему не приводили, и было бы лучше, ожидая, пока весь мир выполнит свой долг, если бы они свой долг выполнили и сказали бы этой бедной женщине правду.
«Кто же её скажет именно нам!»
Фраза вырвалась неожиданно; молодой человек заколебался, со встревоженным лицом, затем из его рта вырвался этот громкий возглас, который имел всевозможные значения.
«Какая польза от того, что нам сё скажут, раз мы считаем, что знаем сё!
— Ах! — воскликнул молодой человек, внезапно объятый невидимым страхом, которого я совсем не понимал и который, как казалось, вдруг его вывел из равновесия, — мне бы хотелось знать, от чего я умру!»
Он добавил с трепетом, который я увидел:
«Мне хотелось бы в этом убедиться…»
Его знаменитый коллега посмотрел на него удивлённо, застыв на месте:
«У вас есть симптомы, которые вас беспокоят?
— Я не уверен; мне кажется… Я не считаю, однако…
— Это то, о чём мы говорили?
— О! нет! Это совсем другое», — ответил молодой человек, отвернувшись.
Поскольку он был тут же преображён своего рода пылом, признаки несдержанности опять делали из него другого человека.
«Мэтр, вы были моим учителем. Вы были свидетелем моего невежества, теперь вы свидетель моей слабости.»
Он неловко мял обе свои ладони и краснел как ребёнок.
«Полноте! — воскликнул старый учёный, не спрашивая его больше. — Я знаю это. Я боялся когда-то, боялся рака, затем боялся безумия.
— Безумия, мэтр, вы!
— Всё это с годами прошло… И теперь, — произнёс он, вопреки себе, изменившимся голосом, — я боюсь только старости.
— Несомненно, мэтр, — продолжил разговор ученик, который слегка пришёл в себя и счёл, что может позволить себе улыбнуться очевидности, — что эта болезнь единственная, которой вы могли бы бояться!
— Вы думаете?» — воскликнул старик с горячностью, которую он не смог сдержать, что привело молодого человека в замешательство.
Ему стало стыдно за жалостную наивность этого протеста. Он еле внятно заговорил.
«Ах! если бы вы знали, что такое эта столь простая болезнь, совсем простая, эти общие изнурение и инфекция, такие неизбежные, такие приятные! Ах! придёт ли, пока мы ещё не умрём, тот, кто вылечит этот упадок сил.»
Молодой врач не знал, что сказать этому человеку, внезапно обезоруженному, подобно ему за минуту до этого. Начало слова вырвалось из его уст, затем он посмотрел на старого учёного, и это зрелище потревожило и слегка успокоило его собственную муку. Я следил взглядом за этой быстрой сменой тревог, и я не отдавал себе отчёта, являлось ли чувство, которое умеряло его отчаяние перед отчаянием мэтра, дрянным чувством или возвышенным чувством…
«Есть люди, — наконец отважился он сказать, — которые утверждают, что природа делает верно то, что она делает!
— Природа!»
Старик ухмыльнулся так, что я похолодел:
«Природа гнусна, природа плоха. Болезнь это тоже природа. Ведь ненормальное является гибельным, а разве это не так же, как если бы оно было нормальным?»
Однако он добавил, растроганный по причине своего поражения.
«Природа делает верно то, что она делает.» А! ведь это, по сути, слова несчастного, на которого невозможно людям сердиться. Они пытаются обольщаться и утешаться ощущением правильности и неизбежности. Именно потому, что это неверно, они выкрикивают это.»
Как вначале, они посмотрели друг на друга. Один из них сказал:
«Мы два бедных человека.
— Конечно» — мягко ответил другой.
Они направились к двери.
«Уйдём отсюда. Она нас ждёт. Изложим ей беспощадный приговор. Не просто смерть, но смерть немедленная. Это как два приговора.»
Старый врач добавил сквозь зубы:
«Приговорённый наукой», какое глупое выражение!
Тех, кто верит в Бога, следовало бы заставить вознести ответственность выше.»
Они остановились у порога при слове «Бог». Снова их голоса стали стихать, были едва различимыми, шелестящими и ожесточёнными.
«Ведь тот, — совсем тихо воскликнул старик, — является сумасшедшим, он сумасшедший!
— А! лучше для него, если он не существует!» — пробормотал другой со злобным сарказмом.
Я увидел, как старый учёный обернулся из глубины серой комнаты к белеющему окну и протянул кулак к небу, по причине действительности.
*
…Больной прятал лицо за решёткой из своих длинных пальцев. Сияющая и ясная грёза исходила из его искажённого рта, питавшего гнусный недуг, и всё это благое размышление переполняло женщину, с которой, вероятно, говорили врачи.
Поэтическая история в письмах «Нежность» — напоминает, что высшей ценностью любого общества остается любовь, и никакие прагматические, меркантильные настроения не способны занять ее место. Возвышенное живет в каждом сердце, только надо это увидеть…
Книга «Сталин» — последнее большое произведение Анри Барбюса.Этой книгой Анри Барбюс закончил свой славный жизненный путь — путь крупнейшего писателя, пламенного публициста, достойного сына французского народа, непримиримого борца против империалистической войны и фашизма. Эта книга — первая попытка большого талантливого европейского писателя дать образ вождя пролетариата и трудящихся масс, гениального продолжателя Ленина, дать образ Сталина.
Роман «Огонь» известного французского писателя, журналиста и общественного деятеля Анри Барбюса рассказывает о разрушительной силе войны, в частности Первой мировой, о революционизации сознания масс.«Огонь» выходит за рамки скромного повествования о буднях солдат. Роман перерастает в эпическую поэму о войне, о катастрофе, принимающей поистине космические размеры.
В романе «Ясность» показана судьба обыкновенного конторского служащего Симона Полена. Уныло и однообразно тянется день за днем его жизнь. В один и тот же час он приходит на службу, садится за конторку и раскрывает книгу реестров. Симона мало заботят происходящие вокруг события, его мысли устремлены к одной цели — «выбиться в люди». Но неожиданно жизнь Симона и многих молодых людей его поколения в корне меняется — разразилась первая мировая война.
В книге собраны рассказы и прозаические миниатюра французских писателей первой половины XX века. Значительная часть вошедших в книгу произведений в русском переводе публикуется впервые.
Творчество Барбюса овеяно знаменем революционной борьбы. Классическое творение Барбюса — провидческая книга об огне войны, о пламени революции. За "Огнем" последовала "Ясность", роман, который может быть понят только в свете Октября и открытых им горизонтов. "Правдивые повести" — книга о тяжких испытаниях, выпадающих на долю борцов за свободу, произведение, исполненное непоколебимой веры в победу правого дела.Книги эти составляют своеобразную трилогию о войне и революции, ее великих победах, грозных уроках и светлых перспективах.Перевод с французского В. Парнаха, Н. Яковлевой, Н. Жарковой, Н. Немчиновой и др.Вступительная статья Ф. Наркирьера.Примечания А. Наркевича.Иллюстрации А.
Роман «Над Неманом» выдающейся польской писательницы Элизы Ожешко (1841–1910) — великолепный гимн труду. Он весь пронизан глубокой мыслью, что самые лучшие человеческие качества — любовь, дружба, умение понимать и беречь природу, любить родину — даны только людям труда. Глубокая вера писательницы в благотворное влияние человеческого труда подчеркивается и судьбами героев романа. Выросшая в помещичьем доме Юстына Ожельская отказывается от брака по расчету и уходит к любимому — в мужицкую хату. Ее тетка Марта, которая много лет назад не нашла в себе подобной решимости, горько сожалеет в старости о своей ошибке…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цикл «Маленькие рассказы» был опубликован в 1946 г. в книге «Басни и маленькие рассказы», подготовленной к изданию Мирославом Галиком (издательство Франтишека Борового). В основу книги легла папка под приведенным выше названием, в которой находились газетные вырезки и рукописи. Папка эта была найдена в личном архиве писателя. Нетрудно заметить, что в этих рассказах-миниатюрах Чапек поднимает многие серьезные, злободневные вопросы, волновавшие чешскую общественность во второй половине 30-х годов, накануне фашистской оккупации Чехословакии.
Настоящий том «Библиотеки литературы США» посвящен творчеству Стивена Крейна (1871–1900) и Фрэнка Норриса (1871–1902), писавших на рубеже XIX и XX веков. Проложив в американской прозе путь натурализму, они остались в истории литературы США крупнейшими представителями этого направления. Стивен Крейн представлен романом «Алый знак доблести» (1895), Фрэнк Норрис — романом «Спрут» (1901).
В настоящем сборнике прозы Михая Бабича (1883—1941), классика венгерской литературы, поэта и прозаика, представлены повести и рассказы — увлекательное чтение для любителей сложной психологической прозы, поклонников фантастики и забавного юмора.
Чарлз Брокден Браун (1771-1810) – «отец» американского романа, первый серьезный прозаик Нового Света, журналист, критик, основавший журналы «Monthly Magazine», «Literary Magazine», «American Review», автор шести романов, лучшим из которых считается «Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы» («Edgar Huntly; or, Memoirs of a Sleepwalker», 1799). Детективный по сюжету, он построен как тонкий психологический этюд с нагнетанием ужаса посредством череды таинственных трагических событий, органично вплетенных в реалии современной автору Америки.