Ад - [43]

Он указал пальцем на свою шею.

«Это притаилось там, насколько я это рассмотрел.»

Другой покачал головой — с тех пор, как он вошёл, его голова казалась одушевлённой продолжительным покачиванием — и он прошептал:

«Да… операция невозможна.

— Разумеется, — заметил старый мэтр, с глазами, светящимися своего рода мрачной иронией; — есть лишь одна из них, которая могла бы его освободить от этого: гильотина! К тому же, процесс распространения преуспевает. Имеются очаги в под-верхнечелюстных и подключичных узлах и, вероятно, второстепенные. Процесс молниеносный. Три вида путей — дыхательные, кровеобращения, пищеварительные — вскоре будут закупорены; удушение будет быстрым.»

Он вздохнул и ограничился этим, с незажжённой сигарой во рту, с жёстким выражением лица, скрестив руки. Молодой человек сел и, оперевшись на спинку стула, постукивал своими бесполезными пальцами по мрамору камина. Один из мужчин сказал:

«В подобных случаях обнаруживаешь с огромным изумлением, что раку удалось выбрать своё место!»

«Мэтр, что следует ответить молодой женщине?

— Сказать, что это серьёзно, очень серьёзно, с подавленным видом; сослаться на бесконечные ресурсы природы.

— Это общепринятая фраза…

— Тем лучше, — сказал старик.

— Если она будет настаивать и захочет знать?

— Следует не отвечать и отвернуться…

— Не дадим ли мы ей немного надежды, она так молода!

— Как раз надежда слишком бы повредила ей. Дорогой малыш, никогда не следует говорить то, что до такой степени бесполезно. Это привело бы лишь к обвинению нас в незнании и вызвало бы к нам ненависть.

— А он, знает ли он?

— Мне это неизвестно. Когда я его осматривал — вы слышали — я старался это выяснить, вызывая его ответы. Один раз я решил, что он ничего не подозревал; в другой раз мне показалось, что он судил о себе так же, как я это понимал.»

*

Снова они несколько минут оставались, не говоря ни слова, Казалось, что эти двое учёных пришли сюда скорее для того, чтобы молчать, чем для того, чтобы говорить. Они почти не передвигались с места на место и с трудом, с осторожностью обменялись между собой редкими словами.

Потом, перед лицом безобразной раны, ещё раз видимой вблизи, они возвысились до более общих, более великих размышлений. Я предчувствовал этот процесс, происходивший в их умах; наконец, раздалась фраза:

«Это образуется как ребёнок.»

Старик принялся говорить:

«Как ребёнок. Зародыш воздействует на клетку, как об этом сказал Лансеро[26], подобно сперматозоиду. Это микроорганизм, который проникает в атомный элемент, который его селекционирует и его пропитывает, придаёт ему вибрационное свойство, даёт ему другую жизнь. Но вещество-возбудитель этой внутриклеточной активности, вместо того, чтобы быть нормальным зародышем жизни, является паразитом.

Какой бы ни была природа этого primum movens[27], будь это micrococcus neoformans[28], или ещё невидимая спора бациллы Коха, или что-либо другое — всегда дело обстоит так, что паразитическая раковая ткань развивается вначале как зародышевая ткань.

«Но зародыш окончился. Наступает момент, когда зародышевая масса, инкапсулированная в матку, становится, если можно так выразиться, взрослой. Она создаёт свои поверхностные оболочки, которые Клод Бернар[29] называет, в своей содержательной терминологии, ограничивающими. Зародыш завершён; он скоро родится.

«Но раковая ткань не завершается; она продолжается, никогда не приходя к своим пределам. Опухоль (разумеется, я не говорю о фибромах, миомах и простых канцерообразных образованиях, которые являются «доброкачественными новообразованиями»), постоянно остаётся эмбриональной; она не может развиваться в гармоничном и полном направлении. Она распространяется, она умеет лишь распространяться, не доходя до приобретения определённой формы. При её удалении она вновь начинает быстро распространяться, по крайней мере в соотношении 95 %. Что может наше тело целиком рядом с этой плотью, которая не принимает правильную форму и не извлекается? Что может столь тонкое и столь хрупкое равновесие наших клеток против этого беспорядочного разрастания тканей, которое посреди нашей крови, наших органов, сквозь скелет и все сплетения вторгается нерастворимой и беспредельной массой!

«Да, рак является, в строгом смысле слова, в нашем организме бесконечностью.»

Молодой врач кивнул головой в знак согласия и сказал с глубокомыслием, которое он скоро захочет почерпнуть, я не знаю где, при контакте с идеей бесконечности:

«Это подобно гнилому сердцу.»

*

Теперь они сидели один напротив другого. Они придвинули свои стулья.

«Это ещё хуже, чем то, что мы говорили, — продолжил более молодой из двух собеседников робким, сдержанным голосом.

— Да, да — ответил другой, кивнув.

— Мы находимся не перед лицом локального заболевания, таинственно возникшего; речь не идёт, как это полагает обыватель, о зловещем внешнем несчастном случае. Рак даже не заразен. Мы находимся перед лицом острого и скоротечного патологического криза у любой категории ослабленных, перед лицом одной из элементарных форм человеческой болезни.

«Это общее состояние делает неизбежным и определяет недуг, можно было бы сказать, что это сама болезнь призывает свирепствовать паразита. Именно его организм этого желает!