Acts of Goodness - [7]

Ребекка. Которое ты мне оплачиваешь? Я думала, у нас общий кошелек, разве нет?

Маркус. Слушай, хватит, я правда больше не могу…

Ребекка. Я только не понимаю, как ты можешь преподнести мне этот подарок, этот дар милосердия, оплатив его из нашего общего кошелька? И я должна быть тебе за это признательна? Кошелек-то все-таки общий?

Маркус. Я серьезно. Давай прекратим это. Давай остановимся. Все, я перестал. Я говорю «стоп».

Ребекка. А лучше просто уходи.

Маркус. В смысле?

Ребекка. Просто уходи — и все.

Маркус. Как это?

Ребекка. Так это. Уходи, вали, бросай, разводись, проваливай отсюда, навсегда.

Маркус. Неужели ты этого хочешь?

Ребекка. Неужели ты этого не хочешь? Уходи, чтобы никогда больше не измараться, не испачкаться, не измазаться в моих больных, черных, злобных рассуждениях и зажить уже наконец в здоровой, доброй, честной и открытой любви! В кои-то веки ты сможешь перенестись в ту землю, в то место, в пространство, где вечно и воистину царит чистая, кроткая и божественная доброта!

16

^{Еще несколько голосов из европейского документального проекта.}

Саара. Меня зовут Саара, мне двадцать четыре года, я живу в Хельсинки, в Финляндии. Если говорить о добрых делах, то мне в голову приходит один случай, который произошел со мной, когда мне было тринадцать. Однажды в пятницу вечером мы с подружкой гуляли в нашем районе, и к нам подъехала машина, где сидели несколько парней постарше, которых я знала через моего старшего брата. Они предложили нам прокатиться, а поскольку они были очень симпатичные и крутые, мы обрадовались и залезли в машину. Потом, когда мы уже тронулись, они сказали, что едут к одному из них на дачу, потому что там полно выпивки и будет отличная вечеринка. Но на даче никого, кроме нас, не оказалось. Они начали пить, и нам тоже сказали пить, и сами скоро дико нажрались. А потом один из них говорит: давайте смотреть порнуху, и включает телек. Нам с подружкой было ужасно противно, находиться там стало уже невозможно, мы жутко испугались. Парней тем временем развезло еще больше, они начали подстегивать друг друга разными шутками про сучек, кто кому дал и кто кого трахнул. Мы сказали, что хотим домой, но они сказали, что ничего не выйдет. Мы были в ужасе и начали реветь, но парни только ржали и все продолжали раззадоривать друг друга. Но потом вдруг один из них говорит: девчонки хотят домой, я их отвезу. Остальные стали возмущаться, но он их не слушал, быстро забрал нас и отвез домой. Думаю, ему непросто было пойти против своей компании, но он совершил такой вот неожиданный поступок, что вообще-то совершенно естественно, но в той ситуации это было настоящим добрым делом.

Виолета. Меня зовут Виолета, мне двадцать один год, я живу в Бухаресте, в Румынии. Когда вы говорите о доброте или добрых поступках, я вспоминаю одну историю, которую пережила наша семья несколько лет назад. Дело было так: мой папа однажды помог одной женщине, которую избивал ее муж, и теперь этот мужчина разыскал моего отца и трижды выстрелил ему в грудь. Он хотел убить его, но мой папа выжил, хотя это и кажется невероятным. Потом был суд, и преступника обязали выплатить моему отцу большую компенсацию. Но папа сказал, что ему не нужны эти деньги, потому что он не считает себя жертвой, и если кому и надо выплачивать компенсацию, так это детям преступника, потому что настоящие жертвы — именно они. Отец даже добивался, чтобы этому человеку снизили меру наказания — мол, само его преступление уже достаточное наказание. А я вообще не понимала: как можно едва не лишиться жизни, а потом начать симпатизировать человеку, который пытался тебя убить? Потом уже я узнала, что существует такое понятие, как стокгольмский синдром, когда жертва испытывает сочувствие к преступнику. И много думала о том, действительно ли это стокгольмский синдром или просто человечность и милосердие… К слову сказать, у моего папы очень много долгов, и так было всегда, сколько я себя помню, это одна из его самых больших проблем, эти деньги ему бы еще как пригодились, он мог бы начать с начала, со всеми бы расплатился и никому бы не был должен… Так что тогда, когда это все случилось, мы, его дети, были очень возмущены его поступком…

Марко. Меня зовут Марко, мне двадцать семь, я живу в Бари, в Италии. Несколько лет назад я работал с одним парнем, который рассказал мне удивительную историю. Он сам был из Афганистана, беженец, приехал сюда на одной из этих страшных лодок, которые возят людей через Средиземное море из Северной Африки или Ближнего Востока в Европу. Вот как он описывал свое путешествие: народу оказалось больше, чем могло уместиться на борту, кто-то упал в воду и утонул, днем было невыносимо жарко, ночью из-за леденящего холода несколько человек замерзли насмерть, все загибались с голоду и были жутко напуганы. В какой-то момент мой знакомый пересел на другой борт, где было место поудобнее, и тогда на него набросился один иранец. В Иране ненавидят афганцев, и иранец принялся оскорблять и зверски избивать его. А вместе с ним еще несколько человек. Они испытывали такую ненависть к этому парню, что даже угрожали выкинуть его за борт. Однако он каким-то образом уцелел и добрался до Европы, а дальше им предстояло пройти пограничный контроль. Афганцы тогда пользовались в Италии статусом беженцев, а иранцы — нет, то есть афганцы могли оставаться в ЕС до тридцати дней. И вот, значит, стоят они в очереди на контроль, и иранец, который пытался выкинуть афганца за борт, оказался перед ним. И афганец слышит, как тот пытается обмануть пограничников и говорит, что он из Афганистана, а пограничники ему не верят, и тогда афганец почему-то решил вмешаться и говорит, что да, мол, этот мужчина действительно из Афганистана, что они двоюродные братья, и показывает свои документы. Короче, вот так вот взял и спас человека, который всего сутки назад пытался его утопить.