Acts of Goodness - [3]

Соня. And I just wanted to ask: do you have a place to sleep?

Бланка. What do you mean?

Соня. You have a place, a flat, a bed to sleep?

Бланка. No, I… Home in Romania.

Соня. So where do you sleep?

Бланка. I… I sleep… I sleep here… Out in the streets.

Соня. Can I ask you… I just want to… I just want to ask, if I can help you?

Бланка. What do you mean?

Соня. I see you sit here everyday, just outside my house, and I just want to ask if I could help you? If you want to sleep, in my home, you can get a bed in my flat?

Бланка. What do you mean?

Соня. I have a flat with two rooms, just around the corner here. I live there alone. And if you want to, you can stay there. Together with me. I want to help you.

Бланка. No, no, it’s okay, it’s not necessary.

Соня. But I want to… I really want to help you.

Бланка. Okay… But I…

Соня. Please, let me just help you. I just want to help you.

Бланка. But it’s not… necessary…

Соня. I’m begging you to let me help you. I really want to help you.

Бланка. Okay…?[1]

8

^{Новый голос из документального проекта.}

Адрияна. Меня зовут Адрияна, мне тридцать четыре года, живу в Белграде, в Сербии. Это случилось во время боснийской войны. У нас были родственники в Фоке, как раз там, где проходили самые жестокие столкновения, и мама сказала, что к нам приедут две маленькие девочки со своей бабушкой, пока их папа на войне. Они приехали, и я… я была подростком и в принципе понимала, что им некуда деваться и что они вынуждены жить у нас, но, с другой стороны, меня дико бесило, что такая куча народу должна тесниться на сорока пяти квадратных метрах. Я правда ужасно злилась! Однажды за обедом я заметила, что самой маленькой девочки нет. Я пошла к себе и вижу, что она там стоит. Просто стоит, неподвижно. И вот тогда я как будто… Я вдруг поняла… как ей должно быть трудно. В углу лежали детские книжки и моя старая Барби. Я спрашиваю: «У тебя есть куклы?» Она ничего не отвечает, просто стоит неподвижно. Я испугалась и чуть не побежала за мамой, а девочка вдруг говорит: «У меня гораздо больше кукол, но я их не привезла». С этой девочкой никто не разговаривал с того дня, как они к нам приехали. А потом… мы с ней стали немного общаться, и она часто просила меня поиграть с ней в эту куклу. Не знаю, можно ли считать это хорошим поступком, но я запомнила тот день, потому что для девочки он так много значил.

9

^{Ребекка и Маркус, так же в гостиной.}

Ребекка. Нет, ну серьезно — скажи. Зачем тебе это?

Маркус. Зачем?

Ребекка. Ну да — сделать мне такой подарок, приятное, отпустить в путешествие одну, да к тому же за твой счет.

Маркус. Ну… я же говорю… Ты это заслужила.

Ребекка. Заслужила?

Маркус. Ну, не знаю, заслужила… Мне просто кажется, что ты… Должна это сделать.

Ребекка. Тебе кажется, что я должна это сделать? Ну а те-бе-то, тебе-то от этого что?

Маркус. Слушай, ну сколько можно!

Ребекка. А что такого, что тут странного? И спросить уже нельзя?

Маркус. Это, блин, очень, очень странно, что ты об этом спрашиваешь. У тебя был адский год: ты просидела без работы, отца похоронила, нервный срыв — почему я не могу сделать тебе приятное и отпустить отдохнуть и немного развлечься?

Ребекка. То есть все это только поэтому?

Маркус. Что?

Ребекка. Что я была больна, что у меня был адский год?

Маркус. Ну да… То есть ты и так это заслужила, но сейчас, ровно сейчас, да, именно поэтому.

Ребекка. Но ведь тебе от этого тоже должна быть какая-то выгода, нет?

Маркус. Э… что?

Ребекка. Ну а иначе как же, зачем тебе тогда это делать? Вернее, позволять мне это делать, а?

Маркус. Прости, но я правда вообще не понимаю эти твои рассуждения.

Ребекка. Рассуждения?

Маркус. Да, а как это еще можно назвать, когда тебя клинит на таких вот навязчивых, параноидальных идеях?

Ребекка. Параноидальных? В смысле — параноидальных?

Маркус. А как это еще можно назвать, а?

Ребекка. Хочешь сказать, для моей паранойи есть основания?

^{После небольшой паузы.}

Маркус. О’кей. Знаешь что? Я считаю, что сейчас ты должна пойти к Лауре, а я куплю что-то к ужину, и мы на время оставим эту тему. Потому что, серьезно, это полный бред.

Ребекка. Оно и понятно, что ты не хочешь об этом говорить.

Маркус. НО ЧТО, БЛИН, СКАЖИ… О ЧЕМ Я, ПО-ТВОЕМУ, НЕ ХОЧУ ГОВОРИТЬ?

Ребекка. Вот я и не знаю, почему ты так благородно и щедро, и в то же время так настойчиво хочешь оплатить мою поездку, хочешь выставить меня из дому.

Маркус. А ЧТО ТУТ ТАКОГО?

Ребекка. Прошу тебя, не кричи, я не понимаю, почему ты…

Маркус. ПРОСТИ, ПОЖАЛУЙСТА, НО ЭТО, ПО-МОЕМУ, ПОЛНЫЙ БРЕД!

Ребекка. Ну Маркус, миленький, прошу тебя, тебе не нужно…

Маркус (берет себя в руки). Нет, нет, нет, черт возьми — но ты же понимаешь, как это противно… Я хочу сделать тебе подарок… Что, если я действительно хочу сделать тебе приятное… А ты сразу начинаешь подозревать — все это омерзительно гадко, вот что я хочу сказать.

Ребекка. Я не подозреваю. Я спросила только, есть ли тут какая-то, как бы это сказать, синергия, дополнительная выгода для тебя лично из этого бесконечно прекрасного и щедрого дара, который ты по своей доброте и милости преподносишь мне.

Маркус. Слушай, ты, честно… Больная на всю голову.