Ацтеки. Воинственные подданные Монтесумы - [3]
Большая часть этих отчетов была сознательно уничтожена после испанского завоевания. Многие книги имели отношение к религии и магии: епископ Сумаррага повелел захватить их и сжечь вместе с другими, без сомнения, исключительно мирскими книгами, такими, как книги по истории и им подобные. К счастью, большое количество книг избежало огня; к тому же индейцы вскоре увидели преимущества алфавитного письма, которое привезли с собой европейцы, по сравнению с нечеткой и сложной системой, которой они пользовались до этого. Основываясь на старых пиктографических рукописях (некоторые из них были, несомненно, сохранены аристократическими фамилиями, несмотря на запрет), они составили летописи, иногда на мексиканском языке, но при помощи европейских букв, иногда на испанском. Эти хроники представляют собой огромную ценность: «Анналы Куаутитлана», книги по истории Чималпаина Куаутлеуаницина, Тесосомока и Иштлилшочитля, которые буквально переполнены точнейшей информацией о жизни древних мексиканцев.
Наконец, сами испанцы оставили нам несколько очень важных документов. Первая волна захватчиков, людей неотесанных в такой же степени, в какой они были храбрецами, тем не менее имела своим лидером государственного деятеля Эрнана Кортеса, а в их рядах был прирожденный писатель, человек, который умел и увидеть, и пересказать все то, чему он был очевидец, Берналь Диас дель Кастильо. Первые свидетельские показания европейца о совершенно незнакомом дотоле мире содержатся в письмах Кортеса к Карлу V и в воспоминаниях, которые Берналь Диас продиктовал в преклонном возрасте перед своей смертью. Свидетельства Кортеса более детальны; Диаса – спонтанны, забавны, трагичны. Фактически, никто из них не пытался увидеть и оценить увиденное беспристрастно; их взор был устремлен, главным образом, на фортификационные сооружения и оружие, богатства и золото. Они не знали местного языка, который они чудовищно искажали на каждом слове. Им внушала искреннее отвращение религия мексиканцев, которая, как они видели это, была отвратительным и заслуживающим осуждения поклонением дьяволу. Но, несмотря на это, их свидетельства обладают огромной ценностью как письменные документы, поскольку их глазами мы видим то, что человеку больше не суждено увидеть никогда.
После солдат пришли миссионеры. Самый известный из них, отец Бернардино де Саагун, достиг Мехико в 1529 году. Он выучил язык нахуатль, и, делая записи на этом языке под диктовку индейских аристократов и пользуясь помощью индейских писцов для иллюстрации рукописи, Саагун создал достойную восхищения монументальную книгу под названием «Общая история событий Новой Испании». Всю свою жизнь он посвятил этому труду, и она принесла ему недоверие властей, которые дважды, в 1571-м и 1577 годах, забирали его бумаги. Сказав последнее прости «своим детям-индейцам», он умер в Мехико в 1590 году, так и не порадовавшись публикации хотя бы самого маленького фрагмента своей книги. Другие служители церкви, хотя они и не были такими, как Саагун, также оставили достойные уважения работы, особенно Мотолиниа.
В добавление к этим книгам первостепенной важности следует упомянуть часто анонимные описания и отчеты XVI века, написанные священниками, государственными чиновниками или юристами: и хотя их часто следует использовать с оговорками (точность не всегда была главной отличительной чертой их авторов), тем не менее они представляют собой кладезь информации. Имеется также множество индейских пиктографических записей, сделанных уже после завоевания, таких, как «Кодекс 1576 года», и юридических документов, так как и индейцы, и испанцы принимали участие в бесчисленных тяжбах по поводу земли и налогов; и в них можно встретить множество ценных фактов.
Короче, имеется много литературы по данной теме, которая позволяет нам увидеть эту последнюю ступень мексиканской цивилизации в изображении хоть и несовершенном из-за многих вопросов, оставшихся без ответа, но тем не менее подробном, живом и ярком.
Чтобы избежать неправильной хронологии и путаницы, мы должны ограничить себя не только во времени, но и в пространстве. Мы собираемся описывать главным образом городскую жизнь, жизнь горожан в Мехико-Теночтитлане. Кроме того, существовало очевидное культурное единство между этим городом и некоторыми соседними городами, особенно Тецкоко, расположенными на твердой земле побережья огромного озера, поэтому возражений против использования исторических источников, имеющих отношение к Тецкоко, будет не больше, чем против включения в наше описание некоторых деталей, взятых из Шочимилько, Чалько, Куаутитлана или других. И действительно, все говорит за то, что жизнь в долине Мехико, по крайней мере в городах, протекала одинаково.
Но никак нельзя оставить без внимания все упоминания об империи, чье существование, продукция, политическая деятельность и религиозные идеи имели такое сильное влияние на саму столицу. Империя зародилась в XV веке, начавшись с тройственного союза, трехглавого объединения, которое связало города-государства Мехико, Тецкоко и Тлакопан (в настоящее время Такуба): это объединение возникло как следствие войн, уничтоживших верховенство Ацкапотсалько. Однако изначальная подоплека тройственного союза вскоре развалилась: сначала Тлакопан, а затем Тецкоко обнаружили, что их привилегии и их независимость получают все меньшее развитие под жестким давлением мексиканцев. К началу XVI века, хотя правители Тлакопана и Тецкоко были теоретически все еще союзниками мексиканского императора, их союз носил в большой степени всего лишь почетный характер. Ацтекский монарх мог вмешиваться в порядок наследования в обеих династиях, и фактически сам назначал себе вассалов, которые были в действительности имперскими чиновниками. Когда Кортес вошел в Мехико, его принял Монтесума, сопровождаемый двумя царями и несколькими назначенными правителями, – это указывало на то, насколько статус царей был приближен к статусу государственных чиновников. Теоретически налоги с провинций все еще делились между тремя правящими городами согласно первоначальной пропорции (две пятые – Мехико и Тецкоко, одну пятую – Тлакопану), но есть причина полагать, что император Теночтитлана делил налоги по своему усмотрению. По всей вероятности, этот союз уже становился государством, возглавляемым одним человеком.
Империя ацтеков (мешиков) процветала в Центральной Мексике на протяжении двух столетий, пока в XVI веке ее не уничтожили испанские конкистадоры. Цивилизация ацтеков стала высшим этапом развития доколумбовых культур Америки, соединив в себе примитивность и утонченность, развитую социальную организацию и кровавые человеческие жертвоприношения. Исследование известного французского антрополога и политика Жака Сустеля (1912–1990) с непревзойденной полнотой изображает жизнь разных сословий ацтекского общества — труд и отдых, войны, праздники, пышные религиозные обряды, быт столичного города Теночтитлана, на месте которого раскинулся нынешний Мехико.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.