Аччелерандо - [75]

Он продолжает подниматься по спирали. Наверху, в вестибюле, освещенном фонарем, свисающим на цепи с крюка, зияет дубовая дверь. Он отваживается ступить в будуар, отделанный почерневшими от времени дубовыми панелями. Шаг за порог наносит еще один удар по предварительной договоренности. Что-то другое, помимо его собственной воли, направляет его ноги, и он чувствует незнакомую пульсацию в груди, предвкушение и тепло, расслабленность там, внизу, и все эти чувства срываются на крик: где же ты?

– Сюда. – Он видит, что она ждет его в дверях. Она раздета, на ней – многослойные нижние юбки и жесткий корсет, от коего верхушки ее грудей раздуваются, как блестящие купола. Ее узкие рукава наполовину распущены, волосы растрепаны. Он полон ее алчных взоров, ее хватки, удерживающей его спину прямо, ее привкуса во рту. Она – магнит для его реальности, невероятно притягательная, столь напряженная, что вот-вот взорвется.

– Работает? – спрашивает она.

– Да. – Он чувствует, как перехватывает дыхание, как переполняют противоречивые чувства нереальности происходящего и страсти; он идет к ней. Они экспериментировали с полами и раньше, всячески обыгрывая экстремальный диморфизм исторической эпохи, но так еще никогда не делали. Он приоткрывает губы, целует ее, чувствуя тепло своего языка меж ее губ, силу своих рук, смыкающихся на ее талии. Она прижимается к нему теснее, ощущая его возбуждение.

– Так вот каково это – быть тобой, – говорит она с удивлением и интересом. Дверь в комнату приоткрыта, но терпеть дальше невозможно: перенаправленный в его тактильный сенсориум из ее физиологической модели поток ощущений захлестывает его. Она льнет к нему бедрами, тонет в его объятиях, давит на его возбужденное естество и низко постанывает. Когда его восприятия достигают чувства ее тела, он почти падает в обморок – будто растворяясь, он ощущает, как что-то твердое упирается в промежность, он превращается в текучую воду и уносится прочь. Каким-то образом он поднимает ее, обхватив за талию, – как перехватывает дыхание! – и несет, спотыкаясь, в спальню. Он бросает ее на туго набитый матрас, и она стонет громче.

– Давай! – требует она. – Давай сейчас же!

Каким-то образом он оказывается на ней сверху, чулки спускаются вокруг его лодыжек, юбки завязываются вокруг ее талии; она целует его, прижимаясь к нему бедрами и бормоча что-то настойчивое. Затем его сердце подкатывает к самому горлу, и возникает ощущение, что Вселенная заполняет его изнутри с такой силой, что и вдохнуть не выходит – горячая и мощная. Он так сильно хочет, чтобы она попала к нему внутрь, но в то же время ему страшно. Он чувствует молниеносное прикосновение своего языка к ее соскам, когда наклоняется ближе, чувствует себя незащищенным, испуганным и восторженным, когда входит в нее. Начиная растворяться в этой Вселенной, он кричит в уединении своей собственной головы:

Я не знал, что это ТАКОЕ чувство!..

А после она обращается к нему с ленивой улыбкой и спрашивает:

– Ну как?

Она, очевидно, предполагает, что если ей это понравилось, то и ему – тоже.

Но все, о чем он может думать, – ощущение того, как Вселенная вливается в него и как хорошо это ощущается. Все, что он слышит, – крики отца («Ты что, педик какой-то?»), все, что чувствует, – свою собственную внутреннюю грязь.

Привет из последней мегасекунды перед разрывом.

Солнечная система яростно мыслит на скорости 10³³ MIPS – мысли пузырятся и кружатся в эквиваленте миллиона миллиардов неаугментированных человеческих умов. Кольца Сатурна светятся отработанным теплом. Сохранившие убеждения монахи Церкви Последних Дней соотносят фазовое пространство своего генома с информацией о своем происхождении в попытке воскресить предков. Над экватором Земли стройными листьями росянки раскрылись орбитальные лифты непрерывного цикла, несущие поток пассажиров и грузов на орбиту и обратно. Поверхность Меркурия подверглась нашествию маленьких ракообразных роботов – те валом прокатились по бесплодным скалам, выдавливая из себя черную слизь фотоэлектрических преобразователей солнечной энергии и серебряные нити электромагнитных катапульт. Светящееся облако промышленных наномов рисует дымку вокруг самой близкой к Солнцу планеты, медленно сжимающейся под натиском обильной солнечной энергии и решительных роботов-добытчиков.

Первоначальные воплощения Эмбер и ее придворных плавают на высокой орбите над Юпитером, возглавляя огромную сеть торговли пассивной материей, и рынок сей берет в оборот доступную массу внутренней системы Юпитера. Торговля реакционной массой идет оживленно, налажены поставки алмазно-вакуумных двухфазных структур для сборки и выгрузки в нижние слои Солнечной системы. Далеко внизу, над самыми облаками, несется сквозь бури заряженных частиц титаническая раскаленная добела дуга сверхпроводящего кабеля, оставляя за собой след возбужденной плазмы. В магнитосфере гиганта по низкой орбите она переводит кинетическую энергию в электрический ток и направляет его в фасетчатый глаз орбитальных лазеров, нацеленный в систему Хёндай ⁺⁴⁹⁰⁴/_-56. Пока лазеры функционируют, Эмбер может продолжать свою исследовательскую миссию, но Империя Кольца – часть постчеловеческой цивилизации, эволюционирующей в бурных глубинах Солнечной системы, чья главная задача – не отстать от сумасшедшего поезда вышедшей из-под контроля истории.