Аччелерандо - [133]

– Моя вечеринка! Мой бизнес-план! – жалобно причитает Сирхан. – Никто их у меня не должен был уводить – ни вы, ни семья!

– Твоя правда, – замечает Эмбер, – но заметь-ка, ты предложил временное убежище кучке людей – обо мне пока помолчим, – которые, по мнению некоторых придурков, достаточно богаты, чтобы их можно было ограбить, и ты поступил так, не придумав никаких планов на случай непредвиденных обстоятельств, кроме как пригласить мою манипулятивную стерву-мать. Как это называется, а? Все равно что вывесить транспарант с надписью: «ВСЕ АФЕРИСТЫ – СЮДА!» Черт, мне срочно нужна ИИНеко.

– Твоя кошка… – Сирхан цепляется за слово: – Это все из-за нее, разве не так?

– Неко виновата лишь косвенно. – Эмбер озирается и машет рукой аргентинозавру. – Эй там, дылда! Неко не видел?

Гигантский динозавр наклоняет голову, а голубь открывает клюв и что-то воркует. К его воркованию зловещими обертонами добавляется полифония голосов прочих птичек из стаи, и все это сливается в безумный переливающийся и резонирующий хор.

– Кошка сейчас с твоей мамой.

– Вот дерьмо! – Эмбер яростно набрасывается на Сирхана. – Где Памела? Найди ее!

– С какой стати я? – выказывает норов юный куратор.

– Потому что у нее Неко! Как ты думаешь, что она собирается сделать, кроме как заключить сделку с судебными приставами, чтобы переложить все на меня? Неужто ты не видишь, черт возьми, откуда эта семейная склонность играть в мудреные игры?

– Вы опоздали, – эхом отзывается жуткий голос голубей, несущийся и сверху, и как бы отовсюду. – Она похитила кошку и капсулу «Меркурий» из музея. Аппарат к полетам не пригоден, но вы будете поражены, когда узнаете, что можно сделать с уймой призраков и несколькими тоннами умного тумана.

– О’кей. – Эмбер пристально смотрит на голубей, уперев кулаки в бока, потом глядит на Сирхана и кивает птице, сидящей верхом на черепе динозавра. – Перестань морочить мальчику голову и покажись уже, пап.

Сирхан ошеломленно смотрит вверх: на его глазах целая стая голубей собирается в воздухе вместе и оседает на траву, воркуя и курлыча, будто целый взвод синтезаторов.

– Что она собирается делать со Слизнем? – спрашивает Эмбер у птичьего вороха. – И, да, тебе не кажется, что ты слишком тесно сбился?

– В тесноте, да не в обиде, – говорит главная и хорошо распределенная версия ее отца. – Я не знаю, что она задумала, но могу показать тебе, что она делает. Извини за твою кувшинку, внучок, но тебе действительно следовало бы обратить больше внимания на патчи безопасности. Там у тебя куча грубых багов прямиком из двадцатого века, знай себе толкаются под крышкой твоей блестящей новенькой сингулярной сковородки. Проектные недосмотры и прочая хрень так и прет из всех щелей.

Сирхан, как из ведра водой облитый, качает головой.

– Поверить не могу, – тихо стонет он.

– Покажи мне, что задумала мама, – просит Эмбер. – Мне надо посмотреть, смогу ли я остановить ее, пока еще не слишком поздно…

Древняя старуха в скафандре откидывается на спинку своего утлого кресла, смотрит в камеру и подмигивает.

– Привет, дорогуша. Я знаю, что ты шпионишь за мной.

На ее коленях из номекса и алюминия свернулась оранжево-белая кошка. Кажется, что она счастлива – мурлычет достаточно громко, но этот рефлекс вшит на самом базовом уровне. Эмбер беспомощно наблюдает, как ее мать протягивает побитую артритом руку и щелкает парой выключателей. На заднем плане что-то громко гудит – наверное, прибор для очистки и обеззараживания воздуха. В капсуле «Меркурий» нет окон – лишь перископ, косящий в сторону правой коленки Памелы.

– Теперь уже недолго осталось, – бормочет она и опускает руку. – А ты опоздала, – добавляет она как бы между прочим. – Парашютная оснастка в порядке, и воздуходувка городского купола с радостью примет меня как семя нового города. Где-то через минуту я стану свободной.

– Зачем ты это делаешь? – устало спрашивает Эмбер.

– Потому что ты не нуждаешься во мне. – Памела обращает взгляд к камере, которая приклеена к приборной панели перед ее лицом. – Я уже старая. Пойми и прости. Старое да уступит место новому, и так далее. Твой отец никогда по-настоящему не понимал этого: он собирается постареть некрасиво, загнить в бескрайней вечности. Я так не хочу. Я хочу уйти и громко хлопнуть дверью. Правда, киса? Кем бы ты ни была. – Пэм гладит Неко, и та мурлычет и потягивается у нее на коленях.

– Ты никогда не приглядывалась к Неко как следует, – говорит старуха Эмбер, гладя кошачий бок. – Неужто ты думала, что я не в курсе, как ты ищешь ловушки в ее исходном коде? Я использовала томпсоновский взлом [103]. Твоя кошка всегда была моей, все это время – абсолютно преданной телом и душой. Так что историю о твоем пришельце я уже знаю, а теперь мы с ней пойдем и разберемся с этими приставами. Ну и ну!

Ракурс камеры дергается, и Эмбер чувствует, как с ней воссоединяется привидение, полное панического чувства потери. «Меркурий» вылетел из почти прозрачного купола с горячим водородом и дрейфует прочь от оси города.

– Эк трясет-то, – замечает Памела. – Не волнуйся, мы все еще будем в зоне действия связи в течение часа или около того.