Ачайваямская весна - [36]

Голец клевал очень хорошо. Только я успевал опустить леску и немного подергать блесну, как голец уже попадался. Я не смотрел по сторонам и таскал рыбу.

Вдруг один мальчик мне говорит:

— Смотри, вон твой дядя за тобой идет.

Я подумал, что он надо мной смеется, и мне стало очень стыдно. Ведь я всем говорил, что меня возьмут на все лето пастухи. А ребята мне возражали, что маленьких в стадо не берут. Я подумал, что этот мальчик надо мной смеется, бросил удочку, заплакал и побежал по речке дальше от поселка.

Потом услышал, что ребята все сразу закричали. Я не хотел на них смотреть, но от неожиданности оглянулся. И увидел, как ко мне бежит мой дядя. Я тоже побежал к нему, и он поднял меня на руки. Когда мы шли мимо ребят, то он сказал:

— Теперь вы до праздника возвращения стад не увидитесь.

Ребята мне говорили:

— Мы будем тебя ждать, Чейвилькут. Какой ты счастливый!

Мы с дядей сразу ушли к стаду. Он взял в совхозе лошадь, навьючил на нее продукты, которые его бригаде в конторе заготовили, и мы пошли.

Дядя хотел меня посадить на лошадь, но я сказал, что пойду пешком, как он.

Идти было очень трудно. В ту зиму выпало много снега. Было уже по-нашему раннее лето, и снег сильно таял. Там, где всегда было сухо, теперь текли большие ручьи. Хорошо, что нам можно было идти по горам и не переходить больших речек. В это время идти по ним опасно: лед еле держится. На маленьких реках во многих местах уже была вода на льду. Дядя в резиновых сапогах переходил эти речки, а меня все-таки сажал на лошадь.

Я все говорил дяде: «Давай быстрее идти». А он останавливался и отвечал, что надо лошади отдохнуть. Сам он мог идти без отдыха.

Мы с ним шли три дня. Ночью спали на сухих местах.

В бригаде у дяди было еще двое взрослых пастухов, три молодых парня (помощники) и дядина жена — работница яранги.

Как только мы пришли в бригаду и тетка дала нам еды, дядя сказал:

— Скорее надо идти оленей смотреть.

Я тоже сказал:

— И я пойду оленей смотреть.

Тут все рассмеялись и говорят:

— У нас теперь два бригадира будет.

Дядя быстро поел и вышел из палатки. Я побежал вперед, к месту, где олени виднелись, а дядя мне крикнул, чтобы я не бежал. Я вернулся и спрашиваю:

— Почему нельзя мне к оленям бежать?

— В это время оленей нельзя пугать. К ним надо осторожно подходить. Пойдем со мной.

Мы пришли к месту, где был пастух. Наши олени паслись на ровном месте небольшими группами. Здесь были и важенки с телятами, и прошлогоднего рождения олешки, и наши ездовые, и кастрированные и некастрированные быки.

Дядя, когда подошел, передал пастуху папиросы, которые принес из поселка. Осмотрел место, где стадо паслось, и сказал:

— Правильно место выбрали.

И объяснил мне:

— Сейчас у оленей слабые кости после зимы. Если будет неровное место, то олени испугавшись могут побежать и сломать ноги. Они сами пусть идут, куда надо. Только надо немного направлять. Старые важенки всегда помнят место летней пастьбы и идут туда первыми. За ними и остальные придут.

Дядя спрашивает пастуха:

— Не расходятся?

— Хорошо воспитаны, не расходятся.

Это я только потом понял, что значит хорошо воспитанные олени. По стаду можно всегда определить, старательные пастухи или нет. Если стадо привыкло всегда держаться плотно, то это хорошо воспитанное стадо. Это значит, что все время, с самого рождения телят, пастухи умели держать стадо плотно и приучили животных ходить вместе. При такой пастьбе и управлять стадом легко, и потери маленькие. Дядя мне всегда говорил, что во все времена надо в стаде у оленей на глазах быть, надо все время им голос подавать — кричать или же петь, чтобы они постоянно чувствовали присутствие человека.

А то, что в раннелетнее время нельзя гонять оленей по каменистым местам, мне позже даже в институте объясняли. В это время в костях животных мало остается калия и они становятся хрупкими. Особенно слабыми становятся копыта. А на каменистом месте они быстро ранятся, и тогда приходит беда — олени заболевают копыткой.

Когда весной много быков-кастратов в стаде, то пасти его хорошо. Быки, как якорь, сдерживают стадо. Оно идет не спеша, постепенно, не растягивается. Говорят, что раньше пасти оленей было проще: держали много кастратов для нагула — питались-то в основном оленьим мясом. А теперь, когда у нас почти одни плодовые стада, стало тяжело.

Дядя меня учил:

— Сейчас важное время для оленей. Они должны наесться первой зелени. Только после того, как они наедятся, у них кости и копыта окрепнут. Тогда их можно переводить дальше, на летние пастбища.

Этот период длился всего две недели. Все это время пастухи только присматривали за стадом и немного скучивали его.

Мы с теткой ходили на пастбище, собирали оленьи «орешки». Потом этими оленьими «орешками» размягчают шкуры и дубят их.

Один раз утром дядя мой сказал:

— Надо по двое днем дежурить.

Другие пастухи согласились:

— Пора, олени уже разбегаются, комар появился.

— Теперь я начну днем пасти, а мне молодой парень помогать будет, — ответил дядя.

Дядин помощник был сильный, молодой. В эту пору к самому опытному оленеводу назначают человека, который уже знает, что надо с оленями делать, и бывает сам очень выносливым. В это время приучают телят к стаду.