AC/DC. В аду мне нравится больше. Биография группы от Мика Уолла - [27]
Ребята оставались популярными в родном Перте, благодаря чему Why me? вошла в Топ-30, но провалилась во всех остальных региональных чартах Австралии, включая их новый дом – Мельбурн. Несмотря на это, они продолжали играть столько концертов, сколько Дайман мог для них организовать, и в июне записали в Сиднее каверы на песню Soft Machine Love Makes Sweet Music и на старую композицию Ванды и Янга, созданную для The Easybeats, Peculiar Hole In The Sky. Они звучали немного лучше, чем предыдущий сингл группы, и в итоге вошли в Топ-20 в Перте и Аделаиде, но все еще не были популярными в Мельбурне и тем более в рамках всей страны. Тридцать лет спустя Винс Лавгрув написал на своей странице на My Space: «Мы пережили голод просто ради этого часа на сцене, мы получали мощнейший заряд адреналина от нашей аудитории. Мы, к сожалению, не достигли каких-то особых музыкальных высот на старте, а просто жили в свое удовольствие; наш персонаж олицетворял собой секс, наркотики и рок-н-ролл. Я говорю об этом как о факте, не обязательно как о поводе для гордости».
Пришла пора перемен, как в самой музыке, так и в имидже, на этот раз они перешли с тяжелого рока, концепции которого придерживались с того момента, как приехали в Мельбурн, на поп-музыку. Яркие костюмы группы с прозрачными рукавами вдруг стали нормой, как и новая прическа Бона. Поначалу его расстраивало то, что на его руках все еще можно было увидеть татуировки – не самый лучший внешний вид для фронтмена, который хочет понравиться аудитории девочек-подростков. Он пробовал гримировать их, но тон стирался, как только начинал потеть. Брайн Кадд вспоминает, что видел музыкантов в те времена: «Они выходили на сцену в абсолютно потрясающих желтых костюмах и выглядели, как пухлые уточки».
Наконец в марте 1969 года их песня My Old Man’s A Groovy Old Man, еще один трек Ванды и Янга, стала национальным хитом в австралийских чартах. Музыканты планировали выпустить ее в День святого Валентина, но запись была не в приоритете у выпускающей компании, поэтому вышла три недели спустя. My Old Man вместе с простой, почти народной песней Ebeneezer стали одними из немногих записей The Valentines, в которых присутствует чистый вокал Бона в качестве основной линии. После этого у них вдруг стало очень много входящих заявок на организацию выступлений, они стали играть по два сета в день: сначала шоу для несовершеннолетних молодых фанатов, а позднее – для более взрослой аудитории. Они наконец-то стали зарабатывать деньги. Конечно, недостаточно, чтобы обеспечить себе безбедную старость в огромных загородных коттеджах, но достаточно, чтобы больше не ютиться в одном домике, а расселиться по отдельным жилищам.
Go-Set взяли интервью у Винса, в котором он сказал, что секрет успеха The Valentines лежит в основном в их с Боном взаимодействии на сцене. «Я популярнее Бона, – говорил он напрямую. – Но он поет намного лучше, чем я пел и буду петь когда-либо. На самом деле, я думаю, что он наиболее недооцененный вокалист в Австралии».
Группа распределила роли с учетом наличия двух фронтменов. На выступлениях ранним вечером, на шоу в стиле кабаре, придуманных, чтобы понравиться поп-аудитории, они исполняли свои слащавые хиты наряду с каверами, подобными Build Me Up Buttercup. Потом происходило перевоплощение, и в каком-нибудь рок-баре Мельбурна звучали каверы на песни Led Zeppelin и Rolling Stones. Бон тусовался с еще одним старым приятелем из Перта Билли Торпом, который теперь являлся фронтменом собственной группы The Aztecs и даже отрастил волосы, чтобы воплощать собой то, что ближе к его сердцу. Торп описывал Бона того времени как «чертового сумасшедшего» и рассказывал Клинтону Уокеру о том, как тот все время принимал наркотики и пытался поймать кайф от всего, что употреблял, начиная с бутылки виски.
«Был Бон – певец в кабаре, который ходил в смокинге и при галстуке, а был Бон, который сидел за сценой с Билли и его ребятами, курил траву, напивался в хлам, выпрыгивал на сцену и выл», – говорили окружающие.
Однажды вечером Бон сказал Торпу, что он под кайфом: «Ты знаешь, что я это сделаю, и я это сделаю».
Разделение Бона и The Valentines достигло своего пика в их следующем хите с банальным, но легко запоминающимся детским мотивом, Nick Nack Paddy Whack. На обратной стороне пластинки, однако, была записана Getting Better, с музыкой гитариста Уина Милсона и текстом Бона. К тому моменту это было лучшее, что The Valentines когда-либо записывали. Там были и быстрый рифф, и душевный вокал Бона. Благодаря этой композиции The Valentines попали на обложку Go-Set. Их крутили на радио всю зиму.
Раньше окружающие воспринимали The Valentines как «хороших и невинных», однако этому пришел конец, когда в сентябре их арестовали за хранение марихуаны. Хотя в полиции так и не раскололись, кто сдал группу, сами музыканты подозревали ребят-конкурентов, которые завидовали растущему успеху The Valentines. Копы появились на новой репетиционной базе The Valentines, бывшем серф-доме на пляже в Мельбурне, и арестовали всех, хотя на самом деле курили только Винс и Бон. Остальные, напротив, отрицали, что кто-либо вообще употреблял травку.
