Абьюз - [46]

У одной из белых плит, над которой стояли две огромные вазы с гранитными розами, она притормозила. Вдоль всей плиты шла надпись буквами с вычурными вензелями: «Альберт Элленджайт». Годы жизни были сколоты.

– Ты ведь не веришь мне, правда? – спросила Синтия, не оборачиваясь, словно бы в задумчивости разглядывая надпись.

– Правда.

– И всё же моя реальность скоро станет твоей. Интересно, что ты тогда скажешь?

– Посмотрим, когда доживём.

– Сомневаешься в своей способности пережить инициацию? – она наконец обернулась, и глаза её сверкали, словно у кошки, выходящей из тёмной комнаты. – Об этом не беспокойся. Переживёшь. Ведь ты нужна мне – живой!

Она медленно перешла от одной надгробной плиты к другой и вновь застыла над ней.

«Ральф Элленджайт».

«Facta sunt potentiora verbis».

– Что это означает? – спросила я, проводя ладонью по рельефным буквам.

– «Поступки сильнее слов».

– Почему она здесь, эта надпись?

– Потому что мне казалось, что эта фраза могла бы ему понравиться. Сейчас сильно сомневаюсь в этом. Порой мне кажется, что, чтобы я не сделала, Ральфу ничто не будет по душе лишь потому, что это сделала я!

– Не стану спрашивать, верите ли вы в реальность того, что намерены сделать – итак понятно, что верите. Но – зачем?

– Что – зачем?

– Зачем сначала убивать человека, а потом пытаться его воскресить?

– Я тогда не думала, что смогу это сделать, а теперь хочу всё исправить.

– Думаю, где бы ни была сейчас его душа – ему это не нужно…

– Конечно, ему не нужно, глупая ты гусыня! Это нужно мне! Разве не понятно?! Я хочу, чтобы дорогие мне существа были рядом! В этом нет ничего сложного для понимания!

– Вам видней, – кивнула я, глубже запуская руки в карманы моих джинсов.

Рубчатая ткань раздражала подушечки больших пальцев, в карманы не помещающиеся. Это странным образом успокаивало, доказывая, что материальный мир ещё не растворился в безумии, окружающем это место.

– Я-то никогда не понимала радости держать около себя того, кто хочет уйти. Да и невозможно это. Но вы по-своему гениальны. С таким упорством идти к нереальной цели?

– Это помогает коротать Вечность, – фыркнула Синтия.

– Каким он был? Этот ваш Ральф?

– Отвратительным.

– И что в этом хорошего?

– Ничего.

– Наверное, мне стоит послать вас к чёрту и вернуться к отцу? В городе и без восставших мертвецов таких, как мы, стало слишком много.

– На самом деле я оказываю городу услугу. Чем больше нас, тем сильнее мы заняты друг другом, а чем больше мы заняты друг другом, тем меньше способны нанести вред окружающим.

– Действительно.

– Будь готова сегодня вечером. Я больше не намерена тянуть.

– Приготовить метлу и захватить с собой жабу?

– Жаба тебе не понадобится.

– А что понадобится?

– Ничего, кроме силы воли и тебя самой.

***

Ожидание в Кристалл-холле дело несложное. В таком огромном красивом доме всегда можно найти занятие по душе: поплавать в бассейне, поухаживать за цветами в оранжерее, почитать книгу в библиотеке, рассмотреть картины в галерее, поиграть в биллиард – далеко не полный список того, что сразу приходит в голову.

Биллиард меня не интересовал, книги я предпочитаю электронного формата, хотя, нужно отдать должное, фолианты, некоторые датированные ещё аж 1100-ым годом, не могли не вызвать интерес.

Видимо, за ними очень тщательно ухаживали, потому что они неплохо сохранились.

Никогда в жизни не видела таких библиотек. Огромные стеллажи, поднимающиеся чуть ли не в два этажа, стремянки, камин и отопительная система, выстроенная особым образом, в совокупности с оросительной, призванной поддерживать необходимые для хранения книг температуру и влажность.

Дом – как дорогой музей. Я не уставала изучать его.

Слуги тут были, но каким-то образом Синтия успела вышколить их так, что они становились видимыми только тогда, когда ты сам этого пожелаешь. Почти как домашние эльфы – полезные, исполнительные, незаменимые и незаметные. Иногда настолько, что хотелось бы даже чуть меньшей незаметности. Всё-таки дом такой огромный, что невольно начинаешь чувствовать себя пылинкой, затерявшейся в пространстве.

Указаний насчёт одежды не было, поэтому вечером я рискнула одеться так, как сама пожелала. Чтобы было удобно и тепло.

Прежде, чем войти ко мне в комнату, Синтия проявила вежливость – постучала. Она всегда и во всех случаях была прекрасно воспитана. Старая аристократическая школа!

Мы, народ, взращенный на ниве демократии и свободы, тонкостью манер не отличаемся, а жаль. Полная свобода часто напоминает абсолютное, ничем не прикрашенное свинство. Наверное, в душе я не американка? Мне плевать на все американские ценности. Свобода – глупость, демократия – лицемерие, толерантность – вершина того и другого, вместе взятого, а ЛГБТ-сообщество вообще сумасшедший дом, вышедший на прогулку без санитаров.

– Сандра, ты меня слушаешь? – раздраженный голос Синтии заставил меня очнуться. – О чём ты думаешь?!

– Не поверишь – о правах и свободах.

– Я предлагаю тебе заглянуть за грань, а ты витаешь в облаках и абстракциях?

– Всегда считала, что если за гранью что-то и есть, то это как раз облака и абстракция.

Уже стемнело и Кристалл-Холл погрузился в своё привычное ночное бдение. Удивительное дело, (не в первый раз замечала, кстати), что по ночам в нём оживало эхо, которого не было днём.