Абьюз - [36]

Артур почти сразу же пожалел о своей резкости. Он постарался смягчить своим слова объяснением:

– Не извиняйся. Не за что. Я просто не люблю, когда ко мне прикасаются… чужие люди.

Мередит подошла ближе, присаживаясь рядом на корточки и поглядела ему в лицо, внимательно и ласково, словно старшая сестра.

Это было забавно, потому что самому Артуру она виделась маленькой и нуждающейся в его помощи.

– Мы не чужие, – сказала она. – У нас общие детские воспоминания. Наши отцы были лучшими друзьями. И, скажу ещё… только это будет тайна, ладно?

– Не люблю тайны.

– Я всё равно скажу! Я хочу, чтобы мы с тобой были в хороших отношениях. Несмотря на всё, чочу, чтобы мы стали друзьями. Для меня это важно.

– Почему?

Щёки Мередит очень мило зарделись:

– Потому что мне нравится твой брат. Очень нравится. И мне кажется, я ему тоже не безразлична. Надеюсь, что когда-нибудь мы с ним будем встречаться, а ты будешь этому рад.

– Это – твоя тайна? Ох, Мередит! Да ничего глупее этой идее в твою голову прийти не могло?

Личико её словно угасло.

– Зачем ты так говоришь?

– «Зачем» да «почему»! Да потому! – Артур прикусил язык, осознав, что говорит уже даже не резко, а скорее – грубо.

– Ты не понимаешь, что собой представляет Ливиан. Если бы понимала, Мередит, бежала бы от него без оглядки.

Она выпрямилась, отступая:

– В детстве, помнится, ты был добрее.

– Не был.

– Я тебя разозлила? Чем, спрашивается?

– Уж точно не тем, что предпочла мне Ливиана! Так, на всякий случай, раз уж у нас пошёл обмен тайнами – девушки меня не интересуют. Я говорю всё это не из ревности.

Глаза Мередит распахнулись удивлённо, как у наивного ребёнка.

– Я и не думала, что ты ревнуешь. Я никогда не считала, что могу тебе понравится. Ну, как-то иначе, чем просто друг. А ты правда гей?

Румяные губы сложились в усмешку, скорее весёлую, чем злую или саркастичную.

– Ух ты! Надо же! Как экзотично. Ты первый гей, которого в жизни вижу не через экран, а вживую.

– Ну и как? Интересно?

– Почему ты опять злишься?

– Господи, Мередит… просто чудесно! – буркнул Артур, отводя взгляд.

Ему почему-то отчаянно хотелось взять свои слова обратно. И душу жгло, как кислотой, от её странных, совсем ему не нужных, признаний. И он хорош? Ну какого чёрта взял и брякнул?..

– Ты не думай, я ничего против геев не имею. Это даже хорошо, что ты такой.

Артуру захотелось её придушить.

– Ты так думаешь? – глянул он ей в глаза. – И что в этом хорошего?

– Ну, я не знаю… Теперь мы точно можем быть просто друзьями, и я могу не задумываться, о том, что ты можешь…

Она смутилась и отвела глаза, встав к нему в полуоборот, словно заинтересовавшись тем, что было за окном.

– Что я могу – что? Начать к тебе приставать? Начну тебя грязно домогаться? – голосом холодным, как вода в замерзающей реке, протянул Артур. – Знаешь? А я бы на твоём месте не был так в этом уверен.

– Как это понимать?

– Вдруг я решу резко перевоспитаться?

– Исправиться – это всегда хорошая затея, – усмехнулась она в ответ. – Но сейчас давай всё останется, как есть?

Артур отвернулся, сжав кулаки.

Какого чёрта ему так явственно представляется, какие у Мередит прохладные ладони и гладкие, чуткие пальцы.

Прикосновения у них осторожные, нежные. От одной мысли об этих прикосновениях на лбу выступает горячая испарина.

– Пожалуй, ты всё-таки права насчёт пальто. Его лучше будет снять. Поможешь?

Под его взглядом Мередит испуганно сжалась и попятилась:

– А сам что, маленький? Не справишься? – ощетинилась она своими маленькими колючками

– Маленький – не маленький… да не бойся ты. Не трону я тебя. Про девушек я сказал тебе правду.

Она действительно была осторожна. И действительно прикасалась к нему так бережно, словно он был из стекла.

– Я кажусь тебе странным? – вдруг спросил он, глядя ей в глаза.

– Немного, – не стала отпираться она. – Мы оба не слишком сильно изменились с тех пор, как перестали быть детьми, да?

– Только не ты, – лёгкая улыбка заиграла на губах у Артура. – Ты точно изменилась. Если честно, я удивился, когда увидел тебя и едва узнал. Я ж представлял тебя жизнерадостной пышкой.

Мередит покачала головой:

– Наверное, так бы и было, останься родители живы. Но всё сложилось иначе. Эй, ты чего? – испуганно отшатнулась она, когда Артур вдруг резко поднял руку к губам, прижимая к ним пальцы, в мгновение окрасившиеся кровью.

– Помоги мне… дойти до комнаты.

Деревянным, словно бы и не ему принадлежащим голосом, проговорил Артур.

– Дойти? Ты уверен?

– Нет. Возможно будет лучше, если ты сама выйдешь отсюда?

– Я не уйду. Я тебя одного не оставлю.

– И тебе придётся на всё это смотреть? – пожал плечами Артур. – Учти, дальше будет только хуже.

– Тем больше оснований не бросать тебя одного. Так ты хотя бы будешь уверен, что я не сбежала, а я стану знать, что ты ещё жив.

Артур закрыл глаза, понимая, что в чём-то она права.

– Крови будет много, – повторил Артур.

– Почему?

Вот глупее вопрос в данной ситуации можно придумать?

– Никогда не вдавался в подробности и не интересовался причинами. Просто по опыту знаю: много – и всё.

На сей раз волна боли, поднявшаяся из глубины тела, напоминала вскипевшую, готовую, наконец, вылиться из недр вулкана, лаву.