Абвер — «щит и меч» III Рейха - [73]

После того как передовые части вермахта начали на рассвете 10 мая 1941 г. штурм оборонительной «линии Метаксаса» у северной границы Греции, подразделения абвера смогли уже через несколько часов доставить командованию первые донесения с описанием укреплений, сведения о прочности бункеров и численности их гарнизонов. Среди захваченных ими материалов было очень много дорожных карт обеих стран с указанием состояния дорог, грузоподъемности мостов, противотанковых заграждений, минных полей и т. п. Абверовским водолазам удалось даже обследовать подтопленные немецкой авиацией в гаванях военные корабли противника и извлечь из них важные документы — например планы всех минных полей в Эгейском море[163]. В захвате Крита с воздуха абвер также принял активное участие, направив в ударную группировку своих лучших радистов, сумевших вовремя оповестить наши войска о подходе британских крейсеров. В результате немецкая авиация предприняла необходимые оборонительные меры[164].

Что касается разведывательных служб в Балканских странах, то абвер не стал заниматься их выявлением и уничтожением. Уже первые захваченные материалы в обеих странах показали, что их службы были ориентированы только на ближние, соседние страны. В ходе оценки этих материалов, однако, удалось установить те агентурные линии, с помощью которых внешняя разведка Греции и Югославии проникала в другие страны. Балканская кампания позволила приобрести практический опыт в разработке системы оценки данных, которая в основных моментах оказалась верной и в последующем. Обнаруженные каким-либо пунктом сбора по заблаговременным наводкам документы, которые могли оказаться важными для сражающихся войск, немедленно передавались наверх. Остальные нужные материалы быстро оценивались, тогда как все остальное направлялось в Берлин в центральное бюро оценки. В целом попытка решать разведывательные задачи в полном объеме непосредственно на фронте силами специализированных разведподразделений удалась как нельзя лучше.

Руководство абвера с самого начала считало, что СССР будет использовать германско-советский договор о границах и Соглашение (Пакт) о дружбе от 28 сентября 1939 г. для того, чтобы получить максимум выгоды для себя от войны Германии с западными державами. Зимой 1939 г. русские напали на финских соседей и ввязались, к удивлению всех, в затяжные ожесточенные бои. А затем, уже 12 марта 1940 г., Финляндия вдруг начала переговоры о перемирии, в результате которых русские получили Выборг, Ханко и ряд участков Карелии. Несколько месяцев спустя Россия оккупировала Прибалтийские государства, а 28 мая 1940 г. Румыния вынуждена была отдать ей Северную Буковину и Бессарабию. Так откликнулся Гитлеру заключенный со Сталиным Пакт 1939 г. Он принес ему лишь временного партнера, и, хотя Сталин согласно торговым соглашениям аккуратно поставлял в Германию сырье и зерно до самого последнего часа, он вел себя как вымогатель, стремившийся выжать из сложившейся ситуации все полезное для России. Гитлер сам сломал барьер между Россией и Германией — буферное государство Польшу. И тут возникли последствия, на которые он совсем не рассчитывал. Ведь он уже был целиком занят подготовкой планов нападения на Советский Союз, которое он задумал еще задолго до этого и только с этим расчетом решился заключить в августе 1939 г. договор с Москвой.

В связи с этими планами Гитлера от военной разведки непрестанно требовали все новые сведения о состоянии советских вооружений, о предпринимаемых Советами мерах военного характера — передвижениях и дислокации их войск, их укомплектованности и т. п. Трудности, связанные с ведением любой разведывательной деятельности против России, возросли еще больше зимой 1939/40 г., отличавшейся невероятно сильными холодами. Поэтому поначалу было просто невозможно получить ясное представление о силе, численности и дислокации русских войск, особенно в занятых ими восточных районах Польши. Столь же мало удалось сделать в этом отношении и передовому пункту абвера (он был развернут отделением абвера в Кёнигсберге) в Цехануве. Наибольшие трудности возникали с засылкой агентов в глубь советской территории. Это продолжалось вплоть до начала Восточной кампании[165].

Отдел «Иностранные армии — Восток» генерального штаба тем не менее весьма высоко оценивал проведенные тогда абвером разведывательные акции. Однако, чтобы добиться больших результатов, следовало увеличить масштабы уже привычных методов, а это было связано с большими потерями людей при преодолении советских пограничных заграждений; не легче было вести поиск разведданных и через другие страны. Последнее было тем более необходимо, что, как пошутил однажды германский военный атташе в Москве в разговоре с Канарисом, «скорее араб в развевающемся белом бурнусе пройдет неприметно по улицам Берлина, чем иностранный агент по России»[166]. Второй, не менее трудной задачей для абвера было обеспечить максимальную скрытность развертывания немецких войск на востоке и по возможности вводить в заблуждение другие страны. Для этого были распространены слухи, что сосредоточение немецких войск в оккупированной Польше рассчитано на то, чтобы отвлечь внимание англичан от якобы предстоящей высадки в Англии крупного немецкого десанта (запланированная, но не осуществленная операция «Зеелёве», или «Морской лев»). А русские знали, что германское руководство планирует нападение на острова, хотя советская тайная служба не верила в достоверность этой затеи немцев.