Абвер — «щит и меч» III Рейха - [14]

Тактика, которую применил Гейдрих, была очень проста. Он сконструировал из предполагаемого рёмовского путча «угрожающее восстание» против фюрера и дополнил это разговорами о предательских связях заговорщиков с иностранными державами. Это всегда было хорошей наживкой для Гитлера, и он тут же свалил своего начальника штаба, а заодно и всю организацию штурмовиков СА. В результате Гейдрих получал почти неограниченные полномочия. Он составил расстрельные списки и поручил провести одобренные Гитлером мероприятия группе своих эсдэковцев, срочно сформированной в ночь на 30 июня. С этого и начался кровавый день расправы с СА.

1 июля 1934 г. был убит генерал-майор фон Бредов, предшественник Патцига на посту шефа абвера. Это событие глубоко потрясло всех офицеров разведки, хорошо знавших этого всегда веселого и жизнерадостного офицера. И как следствие эта противозаконная акция Гитлера/Гейдриха стала первой серьезной трещиной в отношениях между абвером и СД. Однако для майора Ганса Остера (впоследствии генерал-майор), лишь незадолго до этого пришедшего на службу в абвер, день 30 июня стал решающим поводом для того, чтобы начать активную борьбу с нацистским режимом. Этот человек (и мы о нем вспомним еще не раз) яснее, чем кто-либо другой из круга генштабистов, видел фатальность новой системы. Бломберг, Рейхенау и их приближенные, как и многие другие высшие военные, чувствовали даже удовлетворение от того, что наконец-то ликвидирован обременительный партнер, и не распознали волка в овечьей шкуре — Рейнхарда Гейдриха.

Патциг же, напротив, не строил себе на этот счет никаких иллюзий. Он не обманулся заявлениями Гитлера и Бломберга, хотя и он видел в СА некую революционную стихию и угрозу, смысл которой и значение для судьбы рейхсвера было трудно разгадать. При тогдашней слабости абвера Патциг не видел способа как-то отреагировать на постыдные акции 30 июня. Он сумел лишь добиться от министра рейхсвера расследования дела об убийстве фон Бредова, хотя бы ради того, чтобы доказать, что никакие сведения, собираемые абвером, никому не передавались и не похищались. Фон Бредов, такой же противник национал-социализма, как и Шлейхер, поддерживал вместе с Арнольдом фон Рехбергом[25], решительным сторонником политики взаимопонимания с французами, тесные связи с французскими союзами фронтовиков с целью сближения двух народов. Но в этом же направлении действовали также и видные нацисты и среди них — ставший позже посланником в Париже Абец, но вышестоящие инстанции не предъявляли им никаких претензий. Выдвинутые Гитлером обвинения с целью как-то оправдать убийство двух генералов и доказать, что Шлейхер и Бредов затевали предательский сговор с зарубежными странами, можно было легко опровергнуть на основании данных расследования, проведенного Обществом Шлиффена под председательством генерал-фельдмаршала фон Маккензена, как совершенно необоснованные. Вот, собственно, и все, что было тогда сделано, чтобы указать на тех, кто нес прямую ответственность за июньское побоище.

Об успехах секретных служб общественность узнаёт редко. И напротив, их неудачи обычно выставляются их внутренними и внешними врагами в неприглядном виде. Так, например, очень много было написано о деле польского шпиона ротмистра запаса Юрика Сосновского; при этом писавшими были те, кто якобы принял «решающее участие» в его раскрытии, — Вальтер Шелленберг, впоследствии начальник VI управления РСХА (Главного управления имперской безопасности), журналист граф Солтыков и даже многолетний сотрудник британской Сикрет Сервис Бернард Ньюмен. Во всех этих писаниях правда мешается с гротескными искажениями, а нередко и вообще взятыми с потолка выдумками, хотя не представляет никаких трудностей изобразить дело Сосновского правильно. Разоблачить польского шпиона удалось отнюдь не СД, как утверждает Шелленберг, а исключительно военной разведке. Бесспорно, здесь впервые скрестились профессионально абвер и гестапо в лице его отдела контрразведки во главе с его тогдашним руководителем доктором Патчовски. Но инициатива и тактика раскрытия дела принадлежали абверу.

В 1928 г. бывший австрийский ротмистр в отставке фон Сосновски, ставший после 1918 г. (т. е. после распада Австро-Венгрии) гражданином Польши, был направлен Варшавой в Берлин с заданием разведать состояние вооружений Германии и достать возможно более аутентичные материалы о планах германского генерального штаба. Сосновский имел очень приятную внешность и прекрасные манеры, свободно говорил по-немецки, а поскольку в придачу к своей неотразимости у женщин располагал еще и значительными деньгами, он быстро вошел в лучшие избранные круги немецкого общества. Здесь он познакомился с Бенитой фон Фалькенхайн (фрау фон Берг во втором браке), которая работала секретаршей в главном командовании сухопутных войск (ОКХ). Она влюбилась в поляка и познакомила его однажды со своей подругой Ренатой фон Нацмер, занимавшей ответственный пост в министерстве рейхсвера. В этот круг была вовлечена и школьная подруга Бениты некая фрейлейн фон Йена, которая, собственно, и познакомила ее с поляком. Рената фон Нацмер, внешне совсем не привлекательная, представляла для Сосновского не меньший интерес, чем Фалькенхайн. Умно все рассчитав, он приучил обеих женщин к очень высоким жизненным стандартам, делал им дорогие подарки, появлялся вместе с ними на ипподромах и в фешенебельных берлинских отелях и ресторанах. Он сумел так их обворожить, что они стали совершенно ему послушными. На самом же деле, как выяснилось, ротмистр по-настоящему любил только одну женщину — танцовщицу, уроженку одной из стран Ближнего Востока.