Абсурдистан - [112]
— Мистер Вайнберг, — продолжал еврейский динозавр, — они убьют вас на границе. Они вернут мисс Нану ее отцу. У нас нет времени. Вы должны немедленно сойти с поезда.
— О, черт возьми! — воскликнула Нана. — Наверное, мой отец узнал, что я уехала с тобой. Вероятно, он приказал пограничникам убить тебя в отместку.
— Не «вероятно», а точно! — вскричал вломившийся к нам человек. — Я горный еврей, мистер Вайнберг. Три дня назад здесь проезжал человек из «Моссада», какой-то Дрор или Джимми, и он предупредил нас, что вы тоже здесь проедете и будут неприятности, если с вами будет девочка Нанабрагова. Мы отвлекаем этих хулиганов из «АмЭкс» возле путей. Вы должны сойти с поезда. Этим головорезам скоро надоест торговаться из-за вишен, и тогда они вполне могут нас всех перестрелять.
— Команда поезда «Америкэн Экспресс» работает на отца Наны? — спросил я.
— В конечном счете все работают на отца Наны.
Детали начали наваливаться на мои широкие плечи. Черт возьми! Еще один погром. Не будет никакого ланча с икрой. Не будет в высшей степени аллергичных занятий любовью.
— Подождите! — обратился я к Абраму. — Мой слуга спит в служебном помещении. Я должен его забрать, а иначе его подстрелят на границе.
Динозавр щелкнул по своим часам.
— У нас нет времени.
— Он еврей, — солгал я.
— Ваш слуга? Еврей?
Я бежал по пустому коридору, и маленькие дверцы распахивались в ожидании меня. Наконец я наткнулся на красивую русскую девушку, которая накладывала румяна на свои пухлые щеки. Должно быть, это и была та самая Оксана Петровна, которая так заботливо оставила нам записку Нана оказалась права: в ее манерах действительно было что-то сучье.
— Мисс, — обратился я к ней по-английски. — Мне нужен мой слуга, чтобы помочь с моим туалетом. Разбудите его. И быстро!
Девушка поспешно захлопнула свою коробочку с румянами, оставив одну веснушчатую щеку ненарумяненной.
— Я здесь исключительно для вас! — воскликнула она, ринувшись в соседнее купе и вытащив моего сонного Тимофея за ухо. Я поблагодарил ее, в свою очередь схватил Тимофея за ухо и увлек его в пассажирский вагон.
Абрам отпер боковую дверь и уже суетился, спуская мой багаж. Когда подошла Нана со своими сумками с логотипом «Парфюмерии 718», горный еврей сделал жест по направлению к ее грудям.
— Я знаю, что она ваша девушка, — сказал он мне, — но, если мы снимем ее с поезда, у нашей общины могут быть неприятности. То, что осталось от ГКВПД, может напасть на нашу деревню. Это может плохо обернуться для евреев.
— Она моя Нана, и она пойдет со мной, — заявил я, отведя руку Абрама.
Он издал усталый, доисторический вздох и последовал за нами на золотистую траву. Мы побежали по склону ближайшего холма, удаляясь от железнодорожного полотна, и нашим городским ногам трудно пришлось на неровной, небетонированной земле.
— Ой! — воскликнул я, зацепившись за крошечный холмик, отчего моя лодыжка устремилась в противоположном направлении, нежели все остальное. Тймофей вовремя подхватил меня, пока не случилось непоправимое, и начал подталкивать вперед с грубоватой сельской живостью. — Очень хорошо, Тима, — прохрипел я. — На природе это я буду твоим слугой. Молодец!
— Мимо тех кустов, — направлял нас горный еврей.
Нана вскрикнула, уколовшись о ветку. Я обхватил ее зад, надеясь защититься от коварства зарослей. Покинув наконец-то эту комнату ужасов, мы вышли на грязную дорогу, проходившую под прохладным пологом дубов. Нас поджидал маленький седан «Дэу». За рулем сидел высокий худощавый юноша с копной сальных волос.
— Мой сын Ицхак, — представил его горный еврей. — Единственный сын. Ну, уже езжай, идиот!
Ицхак с непринужденностью тинейджера покатил по грязной дороге. Нана пыталась остановить кровь из пореза на лбу, Тймофей вытаскивал ежевику и другие ягоды из моих волос, и все мы тяжело дышали от усталости и волнения. Я оглянулся на едва заметные железнодорожные пути, на которых все еще стоял поезд «АмЭкс», и подумал, что мир — не самое лучшее место.
Мы погрузились в угрюмое молчание, глядя вперед, на дорогу, и отводя глаза друг от друга.
— Вы бежите в Израиль? — спросил меня Ицхак на том же русском, на котором говорил его отец, — с сильным акцентом. Я с трудом понимал его.
— Я еду в Брюссель, — ответил я. — Нана летит в Нью-Йорк.
— Нью-Йорк! — повторил Ицхак. — Это город моей мечты.
— В самом деле? — удивился я. — Какой ты хороший парень!
— Забудь об этом, — отрезал Абрам. — У нас есть родственники в Хайфе. Ты хочешь куда-нибудь поехать? Поезжай к ним в гости. Тебе там предоставят бесплатную койку.
— Ты полюбишь Нью-Йорк, — сказал я. — Это все равно что получить целый мир на одном маленьком острове.
— Как я понял, там можно играть в баскетбол с черными на улице? — спросил Ицхак.
— Совершенно верно, — ответил я. — Мне нравится, как вы мыслите, молодой человек.
— Не поощряйте его глупые мечты, — попросил горный еврей. — Несколько раз такое с нами уже случалось: молодые люди уезжали в Лос-Анджелес или Бруклин, женились там на чужих, а через несколько лет уже не приезжали домой даже на Седер Песах. Они не прилетали даже для того, чтобы пописать на могилы своих дедушек. Но, когда им становится плохо с их нееврейскими женами и детьми-полукровками, они бегут обратно к нам. «Папа, папочка, что я наделал? Я покинул свой народ». И мы принимаем их обратно, и целуем их, и любим, как будто они не воткнули нам нож в сердце. Потому что для нас это просто. Раз ты еврей, то, даже если ты сложен и меланхоличен, ты всегда найдешь здесь дом.
Когда Владимиру Гиршкину было двенадцать лет, родители увезли его из Ленинграда в Нью-Йорк. И вот ему уже двадцать пять, а зрелость все не наступает, и все так же непонятно, кто он: русский, американец или еврей. Так бы и варился Володя в собственном соку, если бы не объявился в его жизни русский старик по прозвищу Вентиляторный. И с этой минуты сонная жизнь Владимира Гиршкина понеслась стремительно и неуправляемо. Как щепку в море, его швыряет от нью-йоркской интеллектуальной элиты к каталонской наркомафии, а затем в крепкие объятия русских братков, обосновавшихся в восточноевропейском Париже 90-х, прекрасном городе Праве.Экзистенциальные приключения бедного русского эмигранта в Америке и Европе увлекают не меньше, чем стиль Гари Штейнгарта, в котором отчетливо сквозит традиция классической русской литературы.
Новый роман Гари Штейнгарта, автора нашумевших «Приключений русского дебютанта» и «Абсурдистана». Ленни Абрамов, герой «Супергрустной истории настоящей любви», родился не в том месте и не в то время. Его трогательная привычка вести дневник, которому он доверяет самые сокровенные мысли, и не менее трогательная влюбленность в кореянку Юнис Пак были бы уместны несколько веков назад. Впрочем, таким людям, как Ленни, нелегко в любые времена.В «Супергрустной истории» читатель найдет сатиру и романтику, глубокий психологизм и апокалиптические мотивы.
Роман охватывает четвертьвековой (1990-2015) формат бытия репатрианта из России на святой обетованной земле и прослеживает тернистый путь его интеграции в израильское общество.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.
Замечательный роман, получивший широкое признание, — это история о радости и отчаянии. Герои стоят перед жизненным выбором — остаться в стране с колониальным наследием или вырваться в современный мир.
Роман «Декрет о народной любви» — это история, чем-то напоминающая легенду о далеком сибирском городке, который охватывает безумие абсолютной жертвенности или же безусловной влюбленности в любовь.Сибирь. 1919 год. На задворках империи, раздробленной Гражданской войной, обосновалось разношерстное общество: представители малочисленной секты, уцелевшие солдаты Чешского легиона, оказавшегося на стороне проигравших последнее сражение белогвардейцев и отчаянно рвущегося домой, беглый каторжник и интересующаяся им молодая вдова кавалергарда.
Персонажи романа — молодые родители маленьких детей — проживают в тихом городке, где, кажется, ничего не происходит. Но однажды в этот мирок вторгается отсидевший тюремный срок эксгибиционист, а у двоих героев завязывается роман, который заводит их гораздо дальше, чем они могли бы себе представить.