Абсолютный слух - [2]

Деньги должны быть оставлены в мужском туалете на железнодорожном вокзале в половине первого — всего лишь полчаса спустя после телефонного звонка, что не давало нам достаточно времени для установления надзора. Мы должны были оставить деньги в мелких, непомеченных купюрах в одной из кабинок, там, где случайный посетитель не мог на них наткнуться. В потоке входящих и выходящих на протяжении дня людей было бы трудно определить того единственного, кто вошел бы в кабинку и, скрытый от всех глаз, положил деньги под пальто. Он наверняка будет мелкой сошкой, каким-нибудь юным воришкой, нанятым для этой части работы и ничего не знающим про остальное. Кроме того, похитители наверняка оставят одного или двоих поблизости, чтобы быть уверенным, что за этим нанятым парнишкой нет слежки.

Два других плана были такими же ловкими, и было похоже, что похитителям удастся забрать выкуп не пойманными.

Это дело было хорошей учебой для меня. Меня только что повысили, переведя из регулярного моторизованного патруля в отделение сыска. Удачный арест одного преступника, произведенный мною, был причиной такого продвижения. У меня нет технического образования, которое теперь имеют высшие чины в полиции. Большинство полицейских в гражданской одежде — выпускники факультета подготовки полицейских Калифорнийского университета. Я не имею представления о химии или астрофизике. Единственное, в чем я действительно разбираюсь, это в музыке. Я люблю музыку, от Эллы Фицджеральд до Рената Тебальди; от Еллоу Дог Блюз до сонаты для скрипки-соло Баха. Я не умею читать ноты или играть хотя бы на губной гармошке. Я просто люблю музыку.

Что и говорить, трудно представить, чем Бетховен может помочь сыщику-новобранцу, но именно это мне обеспечило второй крупный успех. И самое смешное, совсем не я расколол это дело; маленький Саша разложил передо мной все факты, и все они хорошо подходили друг к другу. Мне потребовалось только давать Сашиным мыслям нужное направление.

В пятницу утром я присутствовал на пристрастном допросе мальчика. Никто не ожидал, что он сможет существенно помочь в поисках квартиры, где все еще держали Таню. Ведь он ничего не видел. Так что после нескольких довольно поверхностных вопросов мои начальники передали мальчика мне, больше для того, чтобы предоставить новобранцу возможность попрактиковаться в допросах, чем для получения каких-то результатов. Они, естественно, просили его описать мужчин и интерьер квартиры — малозначимая информация на тот момент. Но пока сержант Маннинг задавал эти вопросы, я придумал совсем другой подход и теперь применил его. В первую минуту Саша не мог понять, в чем дело, потом его глаза вдруг засияли, как маяки.

— Теперь ты понял, — сказал я. — У тебя абсолютный слух, так? Я читал об этом тогда, когда ты и твоя сестра исполняли бетховенский цикл. Так вот, ты должен был слышать что-то помимо шума — какой-то звук, увязываемый с музыкальной нотой, что поможет нам найти Таню. Вспоминай. Крепко подумай.

Я помнил, что эти маленькие музыканты, даже с мешками на голове, все равно имеют большие уши. А этот был не просто музыкант, а один из тех музыкальных самородков, которые могут назвать любую ноту в гамме или даже четверть тона между ними. Такие люди обладают тем, что музыковеды называют «абсолютным слухом».

Ребенок очень старался, видно, помимо музыкального таланта он имел хорошие мозги.

— Вы правы, — взвизгнул он, его толстенькое личико сияло. — Там был телефон, это во-первых. Он дважды звонил. Я точно помню. Чуть выше ноты «си». Нет двух телефонов, которые бы имели одинаковый звонок, наш дома — «ля диез».

— Хорошо, — подхватил я. — Что еще?

Его пухлые щеки напряглись от усилия.

— Ну, еще лифт, на котором мы поднялись. Когда мотор включился, это было почти «ре диез». То есть, это когда он начал двигаться, а до того это было четверть тональный бемоль. Я уверен, что где-то в здании есть второй лифт. Из квартиры было хуже слышно, но я уверен, он звучал как «фа», чуть выше.

— Прекрасно! — воскликнул я. — Но нам нужно что-нибудь вне здания, если возможно. Чтобы определить район. Гудок фабрики или, может быть, железнодорожный переезд.

— Я не припоминаю чего-либо подобного, — сказал он в свойственной ему довольно формальной, книжной манере говорить. — Хотя подождите. Где-то рядом там должна быть школа. Я слышал, как звенел звонок на утренние занятия, на перерывы. И днем тоже, в четверг.

— Какой тон у звонка? Это бы очень помогло.

— Позвольте подумать. — Он закрыл глаза и стал производить какие-то мурлыкающие звуки. — Есть! — почти закричал он. — Школьный звонок между «до» и «ре бемоль». Я помню, мне хотелось, чтобы они настроили его пониже или повыше немного. Это ужасно раздражало. Впрочем, я не выношу диссонанс.

Но сферу поисков эти находки не сужали, потому что в Лос-Анджелесе школ почти так же много, как и машин. Но потом Саша вспомнил нечто действительно важное. Оказалось, что перед тем, как приехать в укрытие, они миновали какой-то транспорт, который гудел, а не звучал, как обычный автобус или трамвай. Это был важный момент, потому что в городе осталась только одна троллейбусная линия. По остальным маршрутам ходят автобусы и трамваи. Так что теперь я знал: нужное нам место находится недалеко от Шестой улицы, в какой-то точке вдоль нее.