Абсолютный игрок - [4]

– Но до Стенки тридцать светодней, я не мог…

– Ты личинка интраморфа в стадии роста и чувствуешь торсионные всплески. Стенка приблизилась к станции на световую минуту. Давай ко мне, пообщаемся с «Умником» вместе.

Иштван бросил последний взгляд на вуаль Стенки, встал на квадрат лифта, и автоматика станции за минуту доставила его к обсерватории, занимавшей один из углов пирамидального тела заставы и представлявшей собой единый квазиживой организм, в который входила самая совершенная аппаратура СКП – службы контроля за пространством, какую когда-либо создавали люди. Правда, создавалась эта аппаратура около тысячи лет назад, когда человечество еще было в состоянии тратить гигантские средства на разработку сложных технических систем. Но предки свое дело знали, и техника исправно служила их потомкам по сей день.

В состав систем обсерватории входили волновые телескопы, способные разглядеть зажженную свечу на расстоянии в сто парсеков, датчики частиц и полей, локаторы, нейтринные сканеры, фотоумножители, синтезаторы изображения, звукоуловители (вакуум, как оказалось, отнюдь не синоним слова пустота и способен проводить и реагировать на звуки) и структурные лингвистические преобразователи, поэтому она могла поймать и выделить из естественных шумов космоса любой полезный сигнал, но главной ее задачей была задача слежения за Стенкой Космориума и анализ граничных процессов отгороженной Конструктором части Метагалактики. Однако соблюдалось это правило далеко не всеми погранзаставами. Многие из них давно прекратили контакты с родиной, перешли на самообслуживание, многие использовались не по назначению, некоторые стали базами отделившихся от общества анархистских колоний и сект, прибежищем самых настоящих бандитов и отщепенцев, а те, что еще оставались нервными окончаниями некогда могучей человеческой цивилизации, функционировали через пень-колоду.

К заставе, однако, где поселилась семья Иштвана, это не относилось в полной мере, но из семи человек персонала станции лишь двое были пограничниками: молодой, энергичный, сильный Тэд Джордан, олицетворявший силы охраны заставы, и Миклий Терлич, старший из мужчин семьи. Они стали погранслужащими по наследству. Правда, пограничная служба землян за тысячу лет после Катастрофы тоже претерпела изменения и уже не претендовала на роль первой защитной линии цивилизации. Теперь это была просто служба контроля за космосом, заросшим «лесом» нагуалей, а не гибкая оперативная система, как раньше, мгновенно реагирующая на внезапное появление внешней опасности. Поговаривали о возрождении пограничной службы в полном объеме, однако слухи пока оставались слухами.

Лифт высадил Иштвана перед входом в обсерваторию, диафрагма люка разошлась лепестками, открывая двухметровый овал входа, и он вбежал в операционный зал с тремя коконкреслами, в одном из которых торчала голова Миклия Терлича.

– Стенка приближается, – сообщил он, не глядя на Иштвана. – Я сначала подумал, что это дернулся к ней наш планетоид, один или вместе с Верой (Верой они назвали центральную звезду системы), но «Умник» утверждает, что сдвинулась сама Стенка. И продолжает приближаться.

Иштван устроился в соседнем коконе, включился в комплекс полного контакта с обсерваторией и бегло просмотрел данные анализа обстановки. Через минуту он убедился, что Миклий прав: Стенка Космориума, простоявшая десять веков в абсолютной неподвижности (относительно соседних звезд и галактик), действительно приблизилась к погранзаставе на несколько световых минут и продолжала сокращать расстояние между собой и Верой.

Иштван посмотрел на Миклия и встретил его мрачный взгляд.

– Если Стенка будет и дальше нестись к нам в том же темпе, через двадцать дней она снесет Веру, планету и заставу. Что это еще за напасть, как ты думаешь?

– Не знаю.

– Ты же ученый, физик-универсалист.

– Я не занимался проблемами Абсолютов.

– Чем?

– Стенка – это нечто вроде Абсолютной Воли демиурга, ограничившего наш поврежденный нагуалями домен, принцип какого-то запредельного состояния материи, я в своих работах его не касался.

– Где-то я слышал, что Стенки – родственницы нагуалей.

– Не уверен. Мы уже убедились, что наш космос перестал подчиняться единым универсальным законам…

– Я не об этом. Что будем делать?

– Прежде всего надо сообщить на Гею.

– А потом? Эвакуировать заставу?

В зал вошел улыбающийся, всегда находящийся в хорошем настроении Тэд Джордан:

– Что у нас плохого, старички? Есть ли вести из-за границы?

Он шутил так постоянно, не предполагая, насколько его стандартная шутка может оказаться близкой к реальности. Но вопреки мнению, которое могло сложиться о нем у других людей вследствие его веселого бесшабашного характера, безалаберным или недалеким человеком он не был и ситуацию схватывал быстро. Выслушав Миклия, он пообщался с «Умником», вывел на стену зала изображение Стенки и задумчиво проговорил:

– Я изучал историю Конструктора и знаю, как он пробивался в нашу Метавселенную через ее потенциальный барьер, но перед нами иное: движется вся Стенка, а не отдельный ее участок. Не позвонить ли коллегам у других Стенок? Что они наблюдают? Может, это местное явление? Стенок-то всего шесть, если вспомнить, что Космориум – куб.