Абсолютная власть - [37]

- Ананас вам в подарок, - сказал я. - Вы эти царские замашки оставьте. Глупо, уверяю вас. Когда-то объем вашей власти был достаточно велик, не спорю, но вам не причинить мне вреда. Даже не пытайтесь. Вы приговариваетесь к ссылке в рай. И пусть там лопнут от злости, когда узнают, кого получили! Ха-ха-ха! Что?

- Убейте, - прохрипел кесарь, кусая губы.

- Убить вас? Нет. Вы отказались от предложения спервоначалу, пеняйте на себя.

- Иезуит!

- Ха-ха-ха! Вы думаете, что оскорбляете меня. Поверьте, иезуиты были просто агнцами божьими по сравнению со мной! Они и помыслить не могли о ТАКОМ коварстве!

- А если я... попрошу вас?

- И как это будет выглядеть? Бухнетесь на колени, станете лобызать мои сандалии? Понимаете, чтобы просить, нужно предполагать какую-то толику милосердия во мне. Все просители считают, что могут разжалобить меня историями о глубоком раскаянии, о том, что они уже понесли наказание в сердце своем. Чушь! Я не на йоту не верю ни вам, ни кому бы то ни было! Попадая сюда, вы попадаете в руки к безжалостному и неумолимому палачу, у которого железное сердце и каменная душа. Вам не разжалобить меня. Но я внемлю голосу разума. Если вам удастся логически убедить меня в том, что я должен оставить вас здесь, тогда радуйтесь! Вам дать подумать или попробуете прямо сейчас?

- Но ведь это противоестественно - адские муки в раю!

- Ну да, это будет весело.

- Весело для кого?

- Для меня, конечно же!

- То есть вам совершенно наплевать на меня, на служителей рая, вообще на всех?

- Грубовато сказано, - улыбнулся я, - но, в принципе, верно. Как вы тонко изволили подметить - наплевать. Да вы просто умница! Аргумент бит. От него камня на камне не осталось.

- У меня нет больше аргументов, - угрюмо сказал кесарь. - Если вам наплевать на всех, тогда какого ж черта вы играете в канцелярию? Прошения, помилования. Это просто чепуха какая-то!

- Не скажите! Давайте будем считать, что вы подали мне прошение. Я его рассматриваю. Но, поскольку я абсолютно, слышите - абсолютно беспристрастен, то слезы, мольбы и прочая сопливая чепуха на меня никоим образом не действуют. Я ведь говорил вам уже об этом. Убедите меня, что я должен удовлетворить вашу просьбу, представьте мне аргументы, которые я не смогу опровергнуть, и она будет удовлетворена.

- Я ни в чем не стану вас убеждать, - сказал кесарь и поднялся. - Рай, так рай. Мне, собственно, все равно.

- Посмотрим, как вам станет все равно, когда вы поймете, куда попали! - засмеялся я. - Сядьте, беседа еще не закончена. Скажу вам по секрету, - я приложил палец к губам и комически оглянулся, не подслушивает ли кто. - Рай это не такая уж веселая штука. Там от тоски можно сдохнуть в два счета. Так что не сокрушайтесь сильно.

- Что-то я не пойму, - пробормотал кесарь, - вы то ссылаете меня вечно наслаждаться, то убеждаете в том, что там скука смертная. В какой момент вы говорите правду?

- А в любой! - веселясь, воскликнул я. - Я и там прав, и сям прав! И потом - это для меня скучно, а вам, может быть покажется наоборот. Никогда не знаешь, как отреагирует человек в той или иной ситуации. Хорошо. Подытожим. Прошения вы не подаете? Правильно. Потому как разумных аргументов в его пользу привести не можете. Ну и ступайте себе... в рай! Ха-ха-ха!

Кесарь презрительно усмехнулся и ушел. Я подозвал секретаря, который чуть не плакал.

- Ну что вы, - укоризненно сказал я. - Распорядок нарушен?

- Ко всем чертям!

- Не беда. Сколько у меня осталось времени на рассмотрение жалоб?

- Полминуты, сударь! - в отчаянии воскликнул секретарь. - Никак не успеть...

- Вы полагаете? - я насмешливо посмотрел на него. - Очень просто! Мы откажем всем!

- Как?! - ужаснулся секретарь. - Всем? Не глядя?

- А кто нас может упрекнуть?

Целую минуту секретарь соображал с мукой на лице. Наконец просветлел, хохотнул, и убежал в канцелярию оформлять бумаги. А я хлопнул в ладоши, созывая слуг. Слуги тут же явились с подносами, на которых дымились только что приготовленные блюда. Я отдал должное трапезе. Молодой барашек с китайскими грибами, индейка в имбирной глазури, краб, запеченный в сыре, мусс из омара и лосося в абрикосово-малиновом желе, стейк из тунца под дынным соусом, красная и черная икра. Вина из старых бутылок, темных от времени - испанский херес времен Колумба, итальянское кьянти, бургундское. И русская водка из запотевшего графина. От каждого блюда я откусывал по маленькому кусочку, из каждой бутылки выпивал по глотку, только водки выпил целый лафитник, и, тем не менее, к концу обеда я был неимоверно сыт и порядком пьян.

- Уф, - сказал я, - чревоугодие и пьянство тоже грех. Гореть тебе в аду, сатана! Ха-ха-ха!

Послышались шаги. Ко мне подходил режиссер и сценарист.

- Что? - благодушно сказал я. - Кто вас сюда пустил?

- Никто, я сам, - нервно отозвался режиссер, с вожделением поглядывая на стол.

- Что ж, присаживайтесь, раз такое дело. Угощайтесь.

Режиссер схватил гусиную ножку, рулетик, кусок стерляди и затолкал все это в рот одновременно.

- Что, плохо кормят?

- Мумммм-ааа-муммм-муу.

- Сочувствую. Но здесь ведь не санаторий, как вы понимаете. Вас кормят сытно, но невкусно. Никаких гастрономических излишеств. Что привело вас ко мне?