Абсолютная власть - [26]

- Понял, - промямлил мальчишка сквозь слезы, непроизвольно льющиеся из глаз от боли. - Отпусти.

Аслан отпустил, наконец, ухо, мальчишка схватился за него, но я успел заметить, какое оно красное и опухшее.

- Продаст он тебя, - с сомнением сказал я. - За одно ухо только.

- Ты бы продал? - Аслан скривил губы.

Я не ответил.

- Что ты собираешься теперь делать? - спросил я через минуту.

- То же, что и делал.

- А что ты делал? Насколько я помню, ты готовился совершить террористический акт.

- Вот именно этим я и займусь! - он повернулся и пошел в сторону от места взрыва.

Я долго не находил, что сказать. У меня все слова вылетели из головы. Я был просто потрясен. Но, по размышлении, понял, что для Аслана ничего особенного ведь не произошло. То, что человек, которому он верил, оказался просто стяжателем и подонком, его возмутило, конечно, но основ не подорвало. Тот путь, которым он шел до того, как узнал правду об Ахмете, был правильным, угодным аллаху. Зачем же сворачивать в сторону, если встретил на дороге шакала, которого можно убить и пойти дальше?

Я вспомнил, как спокойно этот молодой человек прирезал громилу Азиза, как невозмутимо отрезал у трупа голову, как деловито извлек из черепа мозги и вложил на их место взрывчатку. Я вспомнил это и меня передернуло. Нет, нужно с этим что-то делать!

Я догнал Аслана и начал:

- Послушай. Неужели ты еще не понял, что терроризм выгоден именно таким, как Ахмет? Они идут по вашим трупам к своей цели - нажить богатство и потом, в старости, с усмешкой вспоминать, сколько наивных глупцов отдали жизнь за то, чтобы они жили сладко и сытно. Мало того, что глупцы отдали свои жизни, так они потянули за собой сотни, тысячи других, не сделавших никому ничего плохого!

Аслан остановился, повернулся ко мне и горячо возразил:

- Убивать неверных - угодно аллаху. - А то, что к правому делу присасываются такие пиявки как Ахмет... Что ж, это всегда было. Это неизбежно.

- Ты коран-то хоть читал? Угодно аллаху! А как же заповедь "не убий"? Есть в коране такая заповедь?

- Есть, - согласился Аслан. - Но к неверным она не относится.

Мне осталось только плюнуть и замолчать. После долгой паузы я сказал мрачно:

- У тебя и взрывчатки-то больше нет.

- Ха-ха-ха! - рассмеялся Аслан. - У меня есть деньги. Не у меня, конечно, у наших ребят. Это деньги на благое дело. А деньги - та же взрывчатка. Я пойду и куплю ее у ваших же солдат. А теперь подумай - кто из нас убийца? Я или солдат, продавший мне взрывчатку? Причем этот солдат прекрасно знает, что я покупаю у него пластид не для того, чтобы глушить рыбу в пригородном пруду. - Аслан развеселился, стал размахивать руками. - Солдатик, не продавай гранаты, а то от них же и примешь смерть свою! - пропел он старушечьим голосом. - Нет, продам! - пробасил юношеским баском. - Маму родную продам, сестру продам, себя продам, все с себя продам, потому что это не мое, это казенное. Гранаты? Бери! Патроны? Сколько угодно! Автоматы? Хоть вагон вывози. Только бабки давай, бабки! - Он посмотрел мимо меня и продолжал своим голосом: - Так кто из нас сволочь? Из них половина на игле, они за дозу все сделают! Бомбу атомную хочешь? Запросто! Вопрос только в цене.

- Ладно, сволочей везде полно, в том числе и у вас, как ты имел случай убедиться. Накупил оружия? Ну хорошо, иди, воюй! Залезь в окоп, стреляй по солдатам, раз ты их так ненавидишь. Зачем идти на рынок и взрывать бомбу там, где полно твоих соплеменников? Свои-то в чем виноваты?

- Они с вашими сотрудничают. Предатели. Как можно воевать с вами, если нас так мало?..

- А почему вас так мало, ты не задумывался? Не потому ли, что вы от народа давно оторвались, ненавистью своей ослепленные? Опомнитесь!

Я замолчал, потому что Аслан постучался в дверь дома тети Зейнаб. Старушка радушно пропустила его в дом. Он прошел в комнату Махмуда, притворил дверь, залез под кровать и вытащил картонную коробку с детскими игрушками. Тут были старые поломанные машинки еще советского производства и одна тряпичная кукла со стертым лицом. Аслан извлек из-под игрушек пластиковый сверток, положил на столик. Я пригляделся. Да это же пояс шахида! Под пластиком угадывались шурупы, гайки, металлические шарики.

- Сволочь ты, Аслан! - горько сказал я. - Мать друга - и то для тебя игрушка. Придут с обыском, посадят старушку ни за что.

- Приходили уже, когда Махмуд погиб, - усмехнулся Аслан. - Они ленивые, два раза в один и тот же дом с обыском не ходят.

- На людей тебе наплевать, - продолжал я, - так хоть о себе подумай. Женился бы, нарожал детей, и зажил себе в почете и уважении...

- И в непроходимой бедности. Оглянись кругом! Разруха. Нищета. Голод. Люди живут как попало. Нет уж, я лучше в рай.

- Да не пустят в рай со свиным рылом! - устало сказал я. - Тебя даже в ад не пустят, помяни мое слово! Вот запомни, запомни, что я говорю! Даже в ад тебя не пустят. В распыл! В расход! В небытие! Уничтожат тебя...

- А ты злой, - засмеялся Аслан. - Пожалуй, злее меня будешь.

Я осекся. Кто согрешил в помыслах своих, тот согрешил перед Богом. Пусть идет. Могу ли я как-нибудь помешать? А вот сейчас увидим.