Absolvitor - [19]

Лицо женщины смутно знакомо Авелю. Он где‑то точно его видел. Она глядит на него долгим протяжным взглядом и начинает: 

— Авель МакФаллоу, сегодня день твоего суда. До этого дня ты жил за счет чужих жизней, и именно сегодня всему этому придет конец. 

Авель знает эту женщину, определенно знает. Он видел ее где‑то, может даже когда‑то неплохо с ней общался. 

Но где?

-…Ты слишком долго жил в неведении. Но сегодня ты наконец поймешь все. 

— Бог ты мой, — лишь выдыхает Авель. 

Вера Крэйган. Та чокнутая женщина из его офиса. Она предрекала чье‑то пришествие, как он мог помнить. 

Впервые за вечер тяжесть падает с его души. Это просто фанатики. Чертовы фанатики, проповедующие о своем боге и спасении душ. 

Это несказанно радует Авеля. Он наконец‑то подает признаки жизни: 

— Так, женщина, послушайте, — вставая, начинает говорить он. – Я не знаю, какого черта…

— Заткнись, Авель, — раздается голос с другого конца полукруга. – Тебе придется нас сегодня выслушать. 

Это говорит ему Корова. Точнее, та, кто раньше был Коровой. 

Теперь это лейтенант Пенни Войз. 

— Ты, кажется, та сука, которая… — повышает на нее голос Авель. 

— Да, да, именно та, — перебивает его Пении. – Но то, что сейчас здесь происходит, сильнее наших недопониманий. Гораздо сильнее всего, с чем ты до этого сталкивался. 

— Что ты такое несешь? – уже кричит на нее Авель. – Ты хоть понимаешь, что мне…

— Я чуть не погиб из‑за тебя, друг, — раздается тихий голос. Это говорит Утка. 

Под его маской Авелю предстает лицо старого человека, испещренного морщинами. Это лицо ему уже незнакомо, но глаза его горят святой ненавистью, как и глаза его соседки. 

— Фрэнк Крэйган, мое имя звучит так. И я чуть не погиб из‑за тебя. 

— Зато кое‑кто другой погиб! – весело раздается из‑под маски Муравьеда. Быстрое движение руки – и эта голова падает на пол. – Что, помнишь меня, или уже нет, Авель? 

Виктор — единственный, кто получает удовольствие от происходящего. 

Он — единственный, кто не воспринимает все это всерьез. 

Авелю становится страшно. До этого момента он и не мог представить, что за люди собрались в его гостиной. Но с каждой новой секундой правда становилась все очевиднее: 

Это те, кто не желает ему добра. 

И с каждым новым голосом ему становилось все страшнее. 

Авель не знал, кто может таиться за остальными. 

Птица вышел немного вперед. Что‑то знакомое было в его походке, но Авель не мог понять, что именно. 

Он уверенно наступал. Не смея дать отпор, Авель сделал неудачный шаг назад и повалился на диван. 

Птица сел рядом с ним. 

— Мне так жаль, что все так вышло, друг, — усталым голосом проговорил Джим Сэндер, снимая маску. – Но это правда. Мы знаем правду, Авель. 

— Джим… — только и смог сказать Авель. – Н–н-но что это все вообще значит? 

— Это значит, что сегодня ты наконец‑то станешь тем, кто ты есть, — раздался знакомый до боли голос за его спиной. 

Авель не хотел оборачиваться. Он знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Он не был готов увидеть Шеннинга – такого знакомого и страшного Шеннинга в образе Быка. 

Но он все же повернулся. 

Шеннинг не был таким же, как раньше. Что‑то сломило его, сломило навсегда. 

Его ранее живой взгляд больше не был таким живым. 

Голос выдавал его. Шеннинг не хотел здесь находиться. 

Но что‑то было сильнее, чем он. 

— Авель МакФаллоу, — произнес незнакомец из под маски Ястреба. – Вот мы наконец и встретились. 

Он был в военной форме, как и Шеннинг, но Авель и не мог представить, что перед ним за человек. 

— Это я выставил за тобой слежку. Я начал все это, Авель. Мне очень жаль. 

У Авеля уже не было сил удивляться. Он просто ждал. Ждал появления двух последних человек, заранее понимая, чем это закончится. 

Ничем хорошим. 

Все кричали ему в лицо, обвиняя в чем‑то, что он не делал. 

Виктор и чета Крэйган были настроены категорично, поливая его грязью за то, что он изменил всю их жизнь. Джим сидел рядом, успокаивая его. 

Троица из Управления стояла поодаль, грустно глядя на Авеля. 

В этот момент человек с головой Сокола снял свою маску. 

Это лицо было смутно знакомо Авелю. Этот выбритый подбородок, плотно сжатые губы, морщинистый лоб – такие могли бы быть у кого угодно. 

Но затем Авель МакФаллоу увидел глаза. Ярко–голубые глаза Виза, почти полностью прозрачные из‑за текущих слез. 

Авель закричал что есть сил. 

Этот человек был для него всем – основой мироздания Авеля. Он был тремя черепахами, на котором стоял его, Авеля мир. Он был богом дня и ночи, звездным небом и холодной влагой, желанным рассветом и ненавистным закатом в его мире. 

Он был его лучшим другом. 

Авель понял это в минуту, когда увидел его глаза. 

Виз не сказал не слова. Он поглядел еще мгновение на Авеля, потом развернулся, и ушел. 

Джим держал его крепко, так что вырваться у него не получилось. 

В этот момент воцарилось тишина.