Аборигены, кенгуру и лайнеры - [33]

Борролула — маленькая гавань на юго-западном берегу залива Карпентария. Она расположена за большими, шириной в двадцать-тридцать километров, мангровыми болотами, дальше в глубь страны, на реке МакАртур, имеющей приливы и отливы. Таких гаваней на северном побережье Австралии немало, в свое время скотоводческие поместья внутри страны получали через них все, что им нужно на год. Но с тех пор как стало возможным снабжать овцеводческие станции по суше, через Дарвии или железнодорожную станцию Маунт-Айза, эти гавани постепенно пришли в упадок, и Борролула сейчас существует, собственно, только как название на карте. В период своего расцвета, в девяностых годах прошлого века и в самом начале нашего столетия, это был город с несколькими сотнями жителей. Поэтому некий американский филантроп, пожелавший озарить светом культуры белых и цветных язычников Северной Австралии, подарил Борролуле и другим северным городам библиотеку из нескольких тысяч томов.

После первой мировой войны Билл вместе с одним своим приятелем приобрел маленькую скотоводческую ферму «Семь эму», расположенную за двести километров от Борролулы, в местности, называемой Гольфленд. Их ферма была окружена поместьями крупных заокеанских компаний. Билл никогда не вдавался в подробности, как это получилось, по адвокаты компаний обвинили его в том, что он накладывал свое тавро на незаклейменных животных соседних ферм. В конце концов его арестовали и доставили в Борролулу, где ему пришлось девять месяцев ждать, когда в гавань прибудет судья, чтобы рассмотреть его дело. Значение города в то время уже упало, и белое население состояло из хозяина гостиницы (одновременно выполнявшего обязанности почтмейстера), полицейского и владельца лавки. Разумеется, Билла не посадили за решетку, он свободно разгуливал по городу и прежде всего ходил в библиотеку. Все время в течение своего девятимесячного вынужденного пребывания в городе он жадно читал, но смог одолеть, как он меня уверял, «лишь часть книг: все остальное поели термиты».

Замечу кстати, что Билл Харни «за отсутствием доказательств» был признан невиновным в краже скота.

Во многих отношениях Билл не был похож на обитателя буша[13]. Он был коренаст, с начинающимся, как у всякого любителя пива, брюшком. Его некрасивое крупное лицо с хитрыми маленькими глазками свидетельствовало о развитом интеллекте. Когда я впервые увидел Билла, мне он показался похожим на Сократа.

— Джек, полицейский, сказал мне, что ты женился на женщине с Грут-Айленда, — обратился я к Биллу.

Билл помедлил немного, прежде чем ответить:

— Не совсем так. Моя жена — метиска. Она родилась на континенте, но я встретил ее на Грут-Айленде. Разве ты не знаешь, что там есть миссионерская колония?

Билл рассказал мне, что в 1925 году на острове была основана колония для детей смешанного происхождения. Чтобы предохранить их от сатанинских искушений, этих «в грехе зачатых» детей отнимали у матерей на континенте и сгоняли всех в одно место, так что Грут-Айленд был для них ничем иным, как поистине дьявольским островом.

— Когда я впервые увидел мою будущую жену, она в упряжке с тремя другими девушками тянула кипарисовые стволы на лесопильню миссии. После того как она стала моей женой, я почти целую неделю не слышал от нее ни единого слова. Такой ее сделала миссия. Теперь ее пет в живых, она умерла от туберкулеза.

Я спросил Билла о влиянии миссии на туземцев. Он засмеялся:

— Оно невелико! Видишь ли, в этом заброшенном уголке земли миссионеры боялись, что их могут заколоть копьями, и одно время миссия, обнесенная забором с колючей проволокой, напоминала собой форт. Подлинный интерес к туземцам был у миссионеров только несколько лет. Теперь же в миссии живут всего одна или две семьи, но и они проводят большую часть времени в буше. — Потом Билл добавил: — Думаю, что мое влияние на туземцев было не меньшим, чем влияние миссии. Я там три года доставал из моря морские огурцы[14] и нанимал туземцев, чтобы они их для меня собирали и сушили. Когда ты там будешь, ты наверняка встретишь Вергилия и Гомера, это были два лучших моих парня.

Были ли у Билла трудности с туземцами?

— Нет, не было ничего такого, о чем стоило бы говорить. То, что о них рассказывают, в большинстве случаев газетная болтовня. Такие вещи охотно печатают в газетах юга.

— Может быть, и так, но все же туземцы прикончили нескольких полицейских и ловцов жемчуга!

— Верно, но в тех случаях, которые я знаю, они этого заслуживали. Они или посягали на жен туземцев, или угрожали им оружием. Но на Грут-Айленде ты едва ли встретишь хоть одну женщину. Я не знаю, как дело обстоит сейчас, но, до того как я женился, я не видел пи одной. Все они скрываются в буше.

Несколькими годами позднее мне пришлось вспомнить о том, что мне рассказывал Билл Харни в 1938 году. Передо мной лежало письмо издателя газеты, в которой я опубликовал небольшую статью о Грут-Айленде. Попутно я коснулся в ней подлинных причин убийства в тридцатых годах одного полицейского на соседнем с Грут-Айлендом маленьком островке Вуда. Дело в том, что полиция хотела схватить туземца, который, как предполагалось, участвовал в убийстве белого. С этой целью взяли в заложницы его жену и приковали ее цепями к дереву, чтобы она не сбежала. За это надругательство над человеком полицейского и закололи копьем.