Абиссинец - [27]

Поехали в лагерь искать своих, но, пока мы показывали оружие и торговались, казаки уже нашли наши палатки, все они стояли вместе, как я и просил, отвели и развьючили остальныхлошадей и мулов и теперь просто провожали нас к месту стоянки. Рядом со мной шел, держась за стремя моей лошадки, одетый в добровольческую куртку (не в итальянском же мундире с оторванным рукавом ему по лагерю рассекать), Петя Антонелли, который был удивлен встречей с императрицей, и все выспрашивал, откуда я ее знаю, и почему я и мои казаки так свободно с ней держались, хотя видно, что все ее до смерти боятся. Ответил, что мы как-то встречались в моем замке на Галапагосских островах, где я давал прием для владетельных особ по случаю своего нового открытия. Петя поинтересовался, не в математике ли это открытие было сделано. Я ответил, что математика там тоже понадобилась для оценки результатов исследования, но открытие заключалось в создании новых лекарств.

Спросил Петруччио, почему орудия волокли быки, пушки ведь сравнительно не тяжелые для калибра 80 мм — вес меньше тонны. Лейтенант ответил, что кони не выдержали рейса по морю в плохо вентилируемом жарком трюме, поэтому пришлось впрягать тех, кого дали, конечно, шли со скоростью пешехода, а кони тянули бы гораздо резвее, тем более что цель была — усилить форт Мэкеле и не дать его захватить абиссинцам или снять блокаду, если она есть. Генерал Дабормид был храбрым и умелым генералом, несомненно, он бы добился успеха, прибудь они к форту чуть раньше. А я подумал — вот, если бы сохранили итальянцы лошадок, то по мне с форта ударили бы 80-мм пушки и полетели бы от моего отряда клочки по закоулочкам. Не говоря уже о том, что форт Мэкеле надежно бы перекрыл негусу дорогу, отбив всякие попытки дойти до границы с Эритреей. А все решила тупоголовость какого-то чиновника, не посмотревшего, что за пароход предлагается для перевозки лошадей. Как в английской песенке в переводе Маршака: «Не было гвоздя — подкова пропала»[2].

— Вот не знаю, Пьетро, что с тобой делать? Я бы тебя вообще домой отпустил, но, боюсь, отпущу я тебя, а ты заблудишься и галласы или еще какие дикари на службе Менелика, тебе кишки выпустят. Да и в лагере военнопленных жизнь — не сахар, а ты — домашний мальчик, это сразу видно. И чего тебя на войну потянуло?

— На этом настоял мой дядя, он дипломат и раньше занимался делами африканских стран, а теперь ждет назначения послом в Южную Америку, вроде, в Аргентину. Дядя много путешествовал и говорил, что путешествия закаляют характер, меня же он считал избалованным мальчиком (и в этом дядя прав!).

Ладно, Петя, посиди, пока с галапагосскими всадниками, они тебя накормят, мне надо делами заняться, там есть один офицер, он хорошо говорит по-французски. Предупредив Стрельцова, что мы — галапагосцы, отдал ему Петю на поруки и отправился к Менелику, поскольку Букина в лагере второй день не было, говорили, что его потребовал для каких-то планов Негус. Негуса, тоже не было, а ящик с песком стоял на месте. Посмотрел на диспозицию. Северная армия заняла Аксум и ее фланг упирался в реку Текэзе[3] а фронт — в реку Мерэб, нависая над итальянской армией с Северо-запада. Наши войска заняли городок Адуа (что же, теперь знаменитой битвы при Адуа не будет?), а наш правый фланг, опираясь на форт Мэкеле, как основной укрепленный пункт (ставка располагалась сразу за ним), заканчивался у края Данакильской пустыни. Основные силы противника были сосредоточены в городке Адди-Грат — там был флажок Баратьери, чуть выше — еще один генеральский флажок с надписью Альбертоне (не иначе еще одно подкрепление). Навскидку, нам противостояло около 20 тысяч итальянцев и сзади у Асмэра, еще 6 тысяч стрелков в черных батальонах (наскребли где-то боевых негров) во главе с третьим генеральским флажком, имя не разобрать, что-то на «Э».

То есть, легкой прогулки на Асмэру не будет, при условии, что мы уже выбили две с половиной тысячи итальянцев у Амба-Алаге, взяв в плен генерала Аримонди, с четырьмя орудиями и разбили отряд генерала Дабормида в три-четыре тысячи человек и четырьмя супер-орудиями, которые, оказывается, шли выручать Мэкеле, где мы опять-таки заставили капитулировать майора Гальяни с полутора тысячами защитников форта, правда, они, в основном, оказалось черными эритрейскими стрелками с двумя орудиями без боеприпасов. Еще хорошо, что мы вовремя повернули назад из рейда, сейчас бы нас просто отрезали основные силы итальянцев и пришлось бы партизанить в тылу, что вроде как иделают всадники раса Микаэла — вон они, бумажные, рассредоточены по-отдельности в районе Асмэра, как раз и перерезают коммуникации. Но мы то не столь мобильны, это еще казаки могли бы партизанить но у нас целый арт обоз был, да и трофейные пушки пришлось бы подорвать и бросить. В общем, обстановка ясная, даже без Букина.

Пошел к Ильгу, надеясь застать его на месте, так как военные игрища премьер-министру всегда не нравились. Как и ожидал, Ильг был на месте, он мне явно обрадовался:

— Александр, я так рад, что ты живой, а то у нас большие перемещения войск и я боялся, что вы натолкнулись на крупную часть итальянцев. От раса Микаэля был гонец, который рассказал о ночном бое, где вы разбили генерала Дабормида, гонец его голову в мешке привез (тут лицо мсье Ильга исказила брезгливая гримаса). Галласы после боя ушли на север, где теперь ведут гверилью[4] в северной Эритрее и нападают на мелкие гарнизоны и караваны снабжения. Полностью перерезать дорогу они не в состоянии, но постоянно отвлекают войска, в основном, туземные батальоны, для охраны коммуникаций от Массауа до Адди-Грата. Гонец сказал, что ты взял какие-то огромные орудия и потащил их назад.