Абатта - [119]

– Прошли мимо постовых, – сухим, как гахарская пустыня в разгар лета, голосом ответил ему Киран.

Это услышали все без исключения – и тут же начали шевелиться: за такой проступок можно получить кое-что похуже неожиданной ночной смены! Стоило поспешить, чтобы не попасть под горячую руку. Но десятники, «старая гвардия», не были столь торопливы. Они переглянулись и подошли поближе к Кирану.

– Что случилось? У тебя такой вид, будто твои пять дней как немытые портянки внезапно перестали пахнуть, – сообщил Эрвис, довольный, что подобрал хорошее сравнение.

Остальные десятники кивнули, соглашаясь: командир их выглядел так, будто был чем-то сильно озадачен. Таким его видеть не привыкли. Киран помотал головой, будто пытаясь привести мысли в порядок, затем ответил, поморщившись:

– Нет, все в порядке. Наша загулявшая Ресса вернулась, и теперь, по команде нанимателя, мы должны зачем-то сопроводить ее в Эйшен.

– Эйшен? Это где вообще? – поинтересовался Ирвин.

– Недалеко, – ответил ему Роберт. – Быстрым маршем, с нашими конями, несколько дней.

– Надо гнать коней так, будто за нами гонится сам Килхейдхеер! – резко приказал Киран. – Такой был приказ. Дело очень срочное.

– А зачем нужна Ресса? Почему не гонец и почему так скрытно? – не унимался Ирвин. – Что-то не так…

Киран вновь мотнул головой: он разделял чувства десятника, но что-то не давало ему сконцентрироваться на этой мысли.

– Не будем оспаривать приказ, ребята, – решил командир. – Наше дело выполнять, а не думать. Думать будете, когда станете седыми и старыми.

Молодые наемники дружно рассмеялись, и Иниго высказал общие мысли:

– То есть никогда!

– Вполне возможно, – улыбнулся Киран. – Собираемся!

Эйшен. Каэхон и компания

…Таверна в городе все-таки нашлась. Сказать, что она была приличной, означало пойти против суровой действительности. Но ночевать вне города, в опасной близости от старой магии, никому особо не хотелось. Друзья предпочли белым обелискам компанию клопов, которые водились в старом здании повсеместно.

На протяжении нескольких дней они каждый вечер по несколько часов сторожили старые развалины, но после не слишком удачливых кладоискателей ни одна живая душа там не показывалась. Даже звери и птицы сторонились белых камней.

А однажды, когда все спали, переговорный амулет, лежащий на полугнилой полке, вдруг задрожал и свалился на пол – прямо в руку Тайсаме. Ее навыки сработали прежде, чем сама девушка проснулась.

– Что там упало? – Каэхон, сторожащий покой друзей, сидел на своем соломенном тюфяке. Кровать в комнате была одна, и на нее уложили Тифу. – Тай, что это гудит?

– Амулет, – лаконично ответила фиолетовоглазая. – Что с ним делать? Я тогда прослушала…

– Кидай!

Поймав волшебную вещицу, Каэхон сжал ее и проговорил что-то на абаттском. Тайсама вздохнула: язык родного народа давался ей с трудом. Точнее, обычно было лень учить новые слова: все равно каждый умеет разговаривать на радорийском! Но все шло к тому, что в Абатте язык кхае становился основным.

– Кетхе? – громко произнес Каэхон. – Кетхе? Слышишь меня? Судя по всему, нет…

– Зато мы его слышим, этого достаточно, – заметила Тайсама. – Хоть и с трудом.

Слышно действительно было, и действительно плохо. Но различить слова возможно, и вскоре друзья узнали, что, оказывается, ждали они ритуал вовсе не в том месте. К счастью, по времени они все еще успевали: как это водится среди суеверных магов, для успеха нужна полная луна.

– Ждите… Вам… Уже подкрепление! – сообщил напоследок Кетхе, и после этого камень умолк.

Проснулась Тифа, зевнула, аккуратно прикрыв ладошкой рот, и спросила:

– Что происходит? Почему вы не спите?

– К нам скоро приедет подкрепление, – ответил Каэхон. – На улице светло или еще нет?

– Ты шутишь? – хмыкнула Тайсама. – Чтобы Кетхе да не воспользовался случаем разбудить нас посреди ночи? Темно, как у…

– Тихо, тихо, – успокаивающе произнес Каэхон. – С нами Тифа. Привыкай говорить человеческим языком, а не портовым жаргоном!

– Ты еще не слышал моего портового жаргона! – гордо сообщила Тай. – Но ладно, не буду. Постараюсь вести себя как полагается.

– Ничего, – вздохнула Тифа. – За время с Серой стаей я слышала всякое. Они старались не сквернословить, но наемники – да без ругани?

Каэхон кивнул: он тоже не мог представить того же Кирана, который в бою отдает приказы вежливо, прибавляя к каждому слову «пожалуйста».

– Можете еще поспать, – сказал Каэхон. – Я пойду понаблюдаю звезды.

– Совсем свихнулся, – вздохнула Тайсама, глядя на слепого кхае. – Спи, Тифа, бери пример со своего мужа: не отвлекается на незначительные дела.

Целительница кивнула и легла обратно, завернувшись в одеяло. Тайсама красноречиво указала мужу на дверь: пусть идет любуется звездами, как он сказал. Каэхон с показной покорностью кивнул и вышел.

На самом деле ни о каких звездах он и не думал. Просто ему захотелось побыть одному, привести мысли в порядок. В последнее время все шло вверх ногами, мир катился не пойми куда – и пункт назначения вряд ли был приятным местечком. Слепой кхае, тихо пройдя мимо спящего вышибалы, что по привычке охранял никому не нужный постоялый двор, нашел выход на крышу, забрался и сел, повернув лицо к небу. Со стороны и впрямь могло показаться, что человек созерцает звезды.