А жизнь продолжается - [100]

— У меня нет свободных денег, — ответил Август. — У меня большие расходы.

И пошел дальше. Но тот увязался за ним: от злополучного крещения ему теперь никакого проку, покупатели перестали ходить в его лавочку, переметнулись к тем, кто не стал перекрещиваться.

— Вот видишь, — сказал Август, — такое крещение — самое что ни на есть ужасное святотатство.

Лавочник поддакнул и сказал, что дела у него сейчас — швах, жена, дети, налоги, счет за канаты, гвозди и зеленое мыло, ему не выпутаться. Август не испытывал к нему никакой симпатии, ведь этот субчик в первый же вечер хотел увести у него новехонькую карточную колоду. Конечно же, Август помог ему, выручил, но это было все равно, как если бы капитан швырнул от своих щедрот десятифунтовую банкноту матросу.

Зато Боллеману он помог с дорогой душой. Дорожный рабочий пришел к своему десятнику и рассказал, что адвокат Петтерсен, Чубук, попросту их обманывает. Как же это? Атак. Боллеман и его товарищи забетонировали пол в подвале и принялись за капитальную стену. Тут приходит Чубук и требует все переделать.

— Хозяин — барин, — сказал Август.

— Да, но он хочет, чтобы мы все разломали за те же деньги, — сказал Боллеман.

— Этому не бывать! — порешил Август.

Он пошел к Чубуку и попросил объяснения. Насколько он понял адвоката, каменщики работали без чертежей, получив лишь устные указания, и это не привело ни к чему хорошему.

— Вы не заключали с ними письменного договора? — спросил Август.

— Нет.

— Ну а разве вы не ходили туда каждый день, не смотрели, что делают каменщики?

— Ходил, а что толку? — ответил Чубук. — Моя жена придумала разгородить подвал на кладовую для съестных припасов, прачечную, кипятильню и еще бог знает что.

— Без этого в хозяйстве не обойтись!

— Не нужно мне никакого хозяйства! — заорал адвокат. — Это не жилье, а служебное помещение!

Август оторопел. Адвокат аж переменился в лице, глаза его сверкали из-под очков диким блеском.

— Я не понимаю, о чем вы, — произнес Август.

Адвокат напористо:

— Чего тут не понимать, я же строю банк. Да. Банковскую контору. Мне всего-то и нужно, что небольшое несгораемое подвальное помещение для хранения денег. На что мне кипятильня?

Август сбит с толку:

— Ну раз так!..

— Вот именно. На что мне кладовая со съестными припасами? Мазать маслом ассигнации? Пусть подают в суд, а я от своего не отступлюсь.

Август был больше не в состоянии выслушивать эти бредни, он поднялся и направился к двери. Но адвокат задержал его:

— Я читал, что о вас пишут в газете. У вас огромные средства и светлая голова. Послушайте-ка меня: я возвожу на своем пустыре здание целиком из серого гранита и принимаю деньги на его содержание. Это будет самый солидный из частных банков на севере Скандинавии, не пройдет и нескольких месяцев, как он вытеснит Сегельфосский сберегательный банк. Даже башня и та будет из серого гранита. Поразмыслите-ка об этом и при случае вкладывайте в мой банк хотя бы тысяч по десять!

Август был заметно польщен.

— Так и быть.

— Сделайте это, поддержите мое начинание! Мы можем заключить с вами письменный договор. Присядьте-ка на минуту! — сказал адвокат и стал искать на конторке соответствующие бланки.

Но Август пока что не хотел себя связывать, ему хватало и овцеводческой фермы.

— Я подумаю, — сказал он. — Другое дело, если вы заключите договор с вашими каменщиками.

— С каменщиками! — фыркнул адвокат. — Они будут делать то, что я им скажу.

Этот человек явно свихнулся.

Август посоветовал Боллеману и его товарищам погодить и не выходить на работу.

— А это вам, ребята, на первое время!

— Господи Иисусе! Вот это да!

— Ведь чего только мы с вами вместе не пережили, — растроганно произнес Август. — Пока я в Сегельфоссе, нужда вам не угрожает.

Он завернул в банк снять со счета деньги. Дела его шли великолепно и бесподобно, овцеводческое хозяйство разрасталось у всех на глазах. Вот только Давидсен в банке… миляга Давидсен позволил себе намекнуть… закинул словечко… даже и не словечко, просто у него был этакий тон. Консул бы такого себе не позволил.

Все началось с того, что Август снисходительно пошутил:

— Вам, может быть, кажется, что я беру слишком много?

Другой бы на месте Давидсена громко расхохотался и заверил, что денег у Августа еще непочатый угол, черпать да не вычерпать, Вандербильт и тот умер, не успев поистратить свои миллионы. Но нет, на лице у Давидсена появилось озабоченное и даже грустное выражение, и он ответил:

— Это же ваши деньги!

Консул никогда бы так не сказал. Август почувствовал себя задетым и спросил:

— Консул здесь больше не бывает?

— К сожалению, нет, — ответил Давидсен, — теперь я один. Но долго я здесь не останусь, слишком большая ответственность. Как только я совершу первую же ошибку, уйду.

Август:

— Надеюсь, вы не совершили никакой ошибки, выдав мне эти несколько тысяч?

— Нет-нет! — ответил Давидсен. Но на всякий случай еще раз проверил и сказал: — Нет, все правильно.

Консул никогда бы не стал перепроверять.

— Я, собственно, хотел поговорить с консулом, — сказал Август.

И пошел к консулу.

Речь шла о каменщиках, которых адвокат Петтерсен хотел заставить бесплатно на себя работать. Что бы господин консул им посоветовал? Как им поступить? Не взыщите за беспокойство!