А я люблю военных… - [12]

– Присаживайтесь, Софья Адамовна, и давайте говорить начистоту. Рад, что вы одумались.

– Конечно одумалась, – ответила я. – Как тут не одуматься. На вашей баланде я, чего доброго, раздобрею.

– Ну что вы, – удивился полковник. – Здесь наоборот все худеют.

– Это они от переживаний, а пища, хоть и отвратительная, но для меня излишне калорийная. Я же долго переживать не умею, а пухну уже и на чистой воде, все от того, что мало в нашей жизни здорового движения. В нашей городской жизни вообще мало здорового.

Полковник насторожился, видимо испытывая сомнения не ограничусь ли я только этим признанием. Было заметно, что он не склонен ждать от меня хорошего, однако я тут же его обрадовала: сразу к делу перешла.

– Делаю официальное признание, – заявила я.

Полковник вооружился авторучкой и суетливо потянулся к стопке бумаг.

– Из гранатомета на президента покушалась я, как мне самой это ни противно!

Полковник, вместо того, чтобы писать, так и застыл с авторучкой. Рот он тоже не забыл открыть – в общем, были все атрибуты изумления. Вот и пойми после этого человека. Странные мы, люди, создания. Странные и непоследовательные. Не такого ли признания добивался он от меня, так почему же медлит? Почему не записывает?

– Софья Адамовна! – воскликнул полковник. – Что же толкнуло вас на это ужасное преступление?

Я сделала страшные глаза и изрекла:

– Не «что», а «кто»!

– Кто? – прошептал он, мобилизуясь на большие деяния, конечно же в связи с предстоящими моими признаниями.

– БАГ, – коротко ответила я, немало озадачив полковника.

– БАГ? – переспросил он.

– БАГ, – подтвердила я. – Аббревиатура тайного общества, которое вынудило меня пойти на это ужасное преступление.

Полковник растерялся, потому что никогда не слышал про это общество. Еще бы! Никто не слышал! Даже я!

– Что означает аббревиатура? – деловито поинтересовался он.

Я пожала плечами:

– Никто не объяснял. Спасибо, хоть это знаю.

– Кто же члены тайного общества?

– Все, кого особенно устраивал бардак, воцарившийся в нашей стране. Прошел слух, что президент решительно собрался с бардаком кончать. Правда, решительно он только собирается, а кончает вяло, не кончил и до сих пор: конца и края бардаку не видно, но члены БАГа очень боятся увидеть конец. В общем, не хотят рисковать, вот подальше от греха и затеяли убрать президента. Жребий пал на меня, – с немалой важностью сообщила я.

Полковник изумился:

– Софья Адамовна, а вам-то этот бардак зачем?

Вопрос, должна сказать, завел меня в тупик: зачем же и в самом-то деле этот бардак мне? И почему я так им дорожу? Я, и грамма добра народного не приватизировавшая, не имеющая даже скромного кусочка всем надоевшей «трубы» – ни нефти ни газа, ни одной акции, ни заводика, ни депутатского мандатика. Ничего от бардака не имею и вряд ли поимею, сохранись тот бардак. Я не бедная, лгать не стану, но состояние мое не мной нажито, а следовательно никак не относится к бардаку. До обидного не относится.

Пока я раздумывала, полковник подкинул мне новый вопрос:

– К тому же вы говорили, что любите президента. Или вы лгали?

– Никогда не лгу, – успокоила я его и из скромности добавила: – Без крайней нужды. Действительно к президенту испытываю самые теплые чувства. С этими чувствами за гранатомет и взялась. Уж пускай, думаю, мигом погибнет хороший человек от моей доброй руки, чем так мучаться ему, нашей страной управляя. В создавшихся условиях нет хуже пыток!

Полковник рассердился и закричал:

– Опять вы за свое? Прекратите ерничать!

– Если не ерничать, то завербовали меня. Приловили на грешках юности. Сами понимаете, возраст «молочный», гормоны играют, амбиций тьма, с виду роза розой – чистый бутон, а мозгов ноль. В общем, кто этим не грешил, потом сильно пожалеет. Я же грешила, но жалею все равно, так чрезвычайно мне в жизни не везет. Теперь я личность популярная, что будет, если народу станут известны мои грешки? Это же конец моей карьеры!

– Что за грешки? – оживился полковник.

Я посмотрела на него как на сумасшедшего и возмутилась:

– Чтобы утаить эти грешки, я пошла не просто на убийство, а можно сказать на убийство любимого человека, а вы хотите чтобы прямо сейчас вам в частной беседе между прочим и выложила все, что столько лет таила? Ага! Держите карман шире! Ха, узнать хочет мои грешки! Да за президента мне меньше дадут. Пока мы судиться-рядиться будем, может наши уже и к власти придут и меня из застенок выпустят. Кто знает, может стану еще и народным героем.

Полковник схватился за голову, я же, пользуясь его замешательством, выхватила авторучку и быстренько настрочила чистосердечное признание, много-много чистосердечных признаний, не забыв подробно расписать устав БАГа, попутно ругая его членов, втянувших меня в полное дерьмо, а так же их жен и детей, если таковые имеются. Короче, что-что, а писать я умею, грех жаловаться, хоть в этом мне повезло.

Полковник прочитал, горестно посмотрел на меня и спросил:

– Софья Адамовна, зачем это вам?

Я насторожилась:

– Что, не верите?

Он покачал головой:

– Не верю.

– Вы странный, – рассердилась я и с надеждой спросила: – Так может и не я покушалась на президента?